битой собаки.
Он метался взглядом между двумя женщинами, невольно сравнивая их. Такая жена вызывала злость.
Она снова посмела появиться без спроса, нарушив приказы и должна ответить за это, а ещё те, кто её впустил.
– Что здесь происходит? – он сжал кулаки.
– Принесла тебе благую весть! – Адель ухмылялась. – Ты был услышан кем-то там наверху и с этого дня свободен!
– Ты подала на развод? – Сергей злился, не понимая, что происходит.
Кто мог её приютить и оплатить адвоката? Он давно рассорил «мышь» со всеми подругами. Родственников в Москве нет.
– Не надейся, что сможешь у меня забрать хоть копейку! – он закипал.
Желваки ходили по скулам. Гнев требовал выхода. Не было бы свидетелей…
То, что произошло дальше, повергло в шок.
– Подавись моими деньгами! Ты уже разведён, а я второй раз вышла замуж!
На полном серьёзе нести эту чушь здоровый человек не мог. Сергей довольно потирал руки. Сгноить жену в психушке, станет идеальным решением многих проблем. Почему раньше не пришло этого в голову? Цепкие пальцы вцепились в худенькое плечо.
– Видно совсем кукуха поехала? – цедил он в лицо идеальной жертве, позабывшей страх перед хозяином. – Тебе, суке бесплодной, пора в дурдом! – довольная ухмылка во весь рот не вязалась со словами. – Какой развод за один день? Кто мог на тебе убогой жениться?
– Я!
Глава 7
Возглас сравнимый с выстрелом. Сергей обернулся к входу. В дверях, прислонившись плечом к косяку, стоял воскресший из небытия дядя.
– На развод Аделина подала полгода назад, но боялась тебе говорить.
Мы любовники. Поэтому оставляем тебе в компенсацию всё совместно нажитое имущество! – он грозно смотрел на пальцы, скомкавшие красную блузку. – Убери от моей жены руки!
– Моей жены! – Сергей не верил ни единому слову «покойника». – Голову можешь морочить петуху на рынке. Эта шалава отправится в дурильник, где ей самое место! – Он оглянулся на секретаршу: – Светик, вызы…
Но договорить не успел.
Кулак Давида заставил его согнуться. Второй удар пришёлся в челюсть. Сергей отлетел к стене, даже не успев среагировать на хук неплохого боксёра.
Он с недоумением взирал на родственника, не веря, что тот посмел поднять на него руку.
Давид сжимал и разжимал пальцы, сожалея, что не может расколошматить в кровь смазливое личико морального урода.
Он цедил по слогам, глядя в серые глаза собственной копии:
– Ещё раз прикоснёшься к Адель, и я выбью из тебя поганый дух, переломаю руки и ноги! Отправлю на зону. Вот там, ты, начнёшь кукарекать, – он с презрением оглядел племянника. – Наел жопу, как у бабы. Зыканам придётся по вкусу.
Серёжа не унимался, чувствуя, что эта стычка только начало долгого противостояния. Фригидная, зацикленная на желании иметь детей, Адель не могла быть чьей-то любовницей. Верная до оскомины на зубах тварь с ухмылкой смотрела на поверженного хозяина. Он припомнит им всё…
– Света, вызывай