пепельница. Стену украшает картина Верещагина «Сухум-Кале».
Костя садится в кресло, пододвигает к себе пепельницу, закуривает.
Минуты через две в кабинет влетает хозяин – толстый лысеющий мужчина с черными бегающими глазами. Он одет в черные брюки и светло-синюю рубашку; на спине проступает пот.
– Долбанные бабы, – бросает он, плюхаясь в кресло. Он вынимает откуда-то снизу бутылку виски, наливает себе, предлагает Косте. Тот отказывается. Тогда толстяк делает внушительный глоток, ставит стакан. – Сначала расскажи про бабки.
– Мы их не нашли.
– Что значит «не нашли»?
– Мы действовали по обычной схеме. – Костя выдыхает дым. – Сначала слегка избили, потом заказали пожрать и немного попугали. Хотели уже к гвоздям перейти, но – внезапные обстоятельства.
– Что за внезапные обстоятельства? – Толстяк наливает себе еще виски. – Говори четко.
– Ворвалась его девка. Она подстрелила Миху. Я ее убил.
– А его? Ты че, не мог его расколоть?
– Случайная пуля. Бах, и нет его. Я даже не заметил, а потом быстро повез Миху к хирургу.
Толстяк зловеще смеется, выпивает виски, закуривает.
– Всё у вас какие-то случайности, а я, между прочим, бабки потерял.
– Но мы…
– Главное, вы их наказали и никто больше не посмеет у меня воровать, – перебивает его толстяк. – Репутацию мне сохранили.
– Михалыч, сделали всё что могли.
– Да я понимаю… Неужели думаешь, я не понимаю? Ну, ладно… Хотя бабки хорошие. – Толстяк наливает себе еще. – Короче, у меня к тебе есть маленькая просьба: повози мою девку завтра по магазинам, а? Че-то она меня уже достала. Я ее, наверное, брошу, а может, нет, – думаю еще. Тебе нужно всего лишь отвезти ее в парочку магазинов, потаскать сумки, а потом заехать в кафе – она пожрать купит, и домой. Понимаешь, в этом деле я могу доверять только тебе.
– Чего это только мне?
– Ну ты же по мужикам. Так-то я не против, мне вообще плевать…
– Да кто такое сказал?! Я не гей! Я девушек люблю!
– Серьезно?
– Да, серьезно!
– Просто все говорят, что ты…
– Я не гей.
– А почему тогда я ни разу не видел с тобой бабу?
– Но это же не значит, что я гей.
– Согласен, выводы, наверное, поспешные. – Толстяк допивает виски. – Тогда это всё усложняет.
– Ничего это не усложняет. Я на твоих баб даже смотреть не буду.
– А ты не знаешь, есть ли у нас гей?
– Скорее всего, нет. Иначе он подкатывал бы ко мне.
Михалыч усмехается.
…Сильный проливной дождь стучит по крыше черной тойоты. В машине играют «Времена года» Вивальди. Костя сидит за рулем. Он курит в приоткрытое окно.
Открывается пассажирская дверь, и в машину, кряхтя от боли, садится Миша.
– Ребро мне сломала, – сквозь боль жалуется он и захлопывает дверь.
Костя выворачивает руль влево.
– Заедем за водкой в магазин? – спрашивает Миша.
– Да без проблем, – кивает Костя.
Жара и пыль. Межгородская трасса. Возле поворота, ведущего в деревню, стоит