Берговиц решил подойти ближе, и все во мне просто кричало об опасности. Причем, я совершенно не могла понять почему. Чувствовать его я по-прежнему не чувствовала, но захотелось немедленно отодвинуться, когда он остановился в шаге от меня. – Я хочу знать, почему вы не решили эту проблему самостоятельно?
Потому что ваша дочь быстро бегает.
Потому что она вас ненавидит.
Потому что Фелиса даже не стала меня слушать…
Любой из этих ответов звучал неважным оправданием. Я не один год работала помощницей, и вообще не первый год работала, но просто не ожидала, что мой босс не знает о моем назначении, что ей не понравится мой вид, и… всего это предсказать не могла.
Я скользнула взглядом по расстегнутому вороту рубашки Берговица, по размеренно бьющейся на сильной шее жилке, по подбородку и губам, пока не запрокинула голову, ныряя в бездну его глаз. Эта самая бездна пугала, тянула меня за собой.
Но я не поддалась ей.
– А почему вы не позволили дочери выбрать помощницу самостоятельно? – спросила в свою очередь. Именно это было сейчас самым важным. В первую очередь для Фелисы.
Берговиц прищурился еще сильнее, но ответил спокойно, если не сказать холодно:
– Вы прекрасно слышали, почему. Она не разбирается ни в людях, ни в ящерах.
– Для нее это было важно. А теперь в ней говорит обида, которая сильнее…
Я хотела сказать «здравого смысла», но вовремя поймала опасные слова.
– Очевидных вещей.
Мускусный «мужской», пробивающийся через свежесть туалетной воды или лосьона после бритья, запах, наверное, ударил мне в голову. Иначе объяснить бегущий по телу жар я не могла.
– Вы считаете, что моя дочь глупа?
Ну и кто здесь кого читает, Лили?
– Я считаю, что вам стоило ей обо мне рассказать.
Берговиц нахмурился.
– Я сам в состоянии определить, что мне стоит делать.
– Несомненно. Но вы ей не игрушку подарили, а наняли человека, рядом с которым ей придется проводить большую часть времени. Спорим, если бы вам пришлось искать Майе замену, и если бы кто-то сделал выбор за вас, вам бы это не понравилось?
Взгляд ящера жестким:
– Я работаю с тех пор, как мне исполнилось семь. Мой отец считал, что это хорошая школа жизни, и я благодарен ему за эту науку.
Да уж. Что-то мне подсказывало, что с сыном ящер провернет тот же номер. А вот с девочкой все сложнее.
– Если моя дочь не ценит то, что я ей даю, она лишится всех своих привилегий.
Я хотела сказать, что ему стоит быть с Фелисой помягче: не просто так она кричит о ненависти, да и обиды скорее всего не на ровном месте появились. Но я уже и так достаточно наговорила для первого рабочего дня.
– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы мы с Фелисой сработались, – твердо сказала я.
– Не разочаровывайте меня, лисс Рокуш, – негромко произнес он, и в этих словах явно не хватало «еще больше». – У вас остались вопросы?
Видимо, это должно было придать мне ускорения в сторону двери, но сейчас наоборот