дома, и Лиз описала доктору состояние дочери. Она не рискнула разбудить девочку, чтобы поставить ей градусник, но, когда она ложилась спать, у нее было тридцать семь и восемь, что в общем-то не внушало серьезных опасений. Она упомянула о боли в шее, и доктор сказал, что при гриппе подобных болей обычно не бывает. Однако он согласился с Джоном, сказав, что малышка, скорее всего, просто переутомилась и подхватила простуду в эти морозные дни.
– Если завтра утром температура спадет, вы все-таки привезите ее ко мне, Лиз. А если состояние останется прежним, я сам приеду к вам. Позвоните мне, когда она проснется. Но я уверен, с ней все будет в порядке. У меня за последнюю неделю было несколько десятков случаев простуды с резким повышением температуры. Они обычно проходят без всяких серьезных последствий, но болеть ими крайне неприятно. Держите девочку в тепле и следите за температурой. В случае нужды звоните мне, не стесняйтесь.
– Спасибо вам, Уолт.
Уолтер Стоун был их домашним врачом с момента рождения Томми и успел стать им хорошим другом. Как всегда после разговора с ним, Лиз почувствовала себя уверенней. Он, конечно же, был прав. Это была простая простуда, ничего серьезного.
В этот вечер они с Джоном долго сидели в гостиной и разговаривали о друзьях, о жизни, о детях и о том, как они счастливы, как много лет прошло с тех пор, когда они впервые встретились, и какими наполненными были эти годы. Настало время, когда они могли поблагодарить судьбу.
Перед тем как лечь спать, Лиз еще раз зашла к Энни. Температура больше не поднималась, и девочка выглядела менее беспокойной. Она лежала очень тихо и размеренно дышала.
В ногах у нее, как обычно, спала собака. И ни Бесс, ни Энни даже не пошевелились, когда Лиз тихонько притворила дверь и вышла из комнаты.
– Ну как она? – спросил Джон, залезая под одеяло.
– Кажется, лучше, – улыбнулась Лиз. – Я знаю, что это обычное детское недомогание, но все равно слишком волнуюсь и ничего не могу с собой поделать.
– Поэтому-то я тебя и люблю. Ты так хорошо заботишься о каждом из нас. Я даже не знаю, чем я заслужил такое счастье.
– Тебе просто посчастливилось разглядеть во мне свою половину, когда мне было только четырнадцать.
Джон был ее первой любовью и первым и единственным мужчиной. И за долгие годы их знакомства ее любовь к нему превратилась в подлинно глубокое чувство.
– Ты знаешь, ты и сейчас выглядишь ненамного старше четырнадцати лет, – сказал он и мягко притянул ее к себе.
Лиз с готовностью наклонилась к мужу и, пока он медленно расстегивал пуговицы на ее блузке, выскользнула из праздничной бархатной юбки.
– Я люблю тебя, Лиз, – прошептал Джон, уткнувшись в ее шею, и она почувствовала, как в ней поднимается трепетная волна желания. Его руки скользнули к ее напрягшейся груди, а губы властно нашли ее рот.
Они наслаждались близостью друг друга, а потом наконец уснули, удовлетворенные и усталые. Их жизнь была наполнена счастьем, которое они строили в течение многих лет. Они научились ценить и беречь свою