тошноту, он приподнялся еще немного и оперся на локти. Головокружение понемногу улеглось, мир перестал плыть и окончательно очистился от тумана. И сразу же стало ясно, откуда ветер приносил гул и жар.
Метрах в пяти от него, под старой, покрытой смоляными шрамами и грязным мхом березой, горел автомобиль. Вернее, догорал. Он был уже полностью покрыт копотью, по его поверхности то и дело пробегали сине-зеленые язычки пламени, словно отыскивая на несчастной машине место, еще не поддавшееся огню. Собственно, автомобиля не было, был только эфемерный каркас из раскаленного шлака, который стоило ткнуть пальцем, и он тут же осыпался бы на траву дымящейся трухой.
По всей видимости, когда-то это было очень неплохим «БМВ». И что самое обидное – его «БМВ».
Это чертовски удручало.
Прислушавшись к себе и сообразив, что до сих пор не вспомнил, кто он и как здесь очутился, он вдруг подумал, что это чертовски забавно: лишившись памяти, сожалеть об утраченной машине стоимостью в двести тысяч долларов…
Двести тысяч?
Он распрямил руки и сел. Двести тысяч долларов. Откуда у него всплыла эта цифра?
Постой, не суетись, сказал он себе. Разберись во всем спокойно, и ты вспомнишь все. А для начала оглядись, сориентируйся и проверь, способен ли ты ходить или в самом деле у тебя что-то с позвоночником. Память, дружище, будет тебе ни к чему, если ко всему еще ты окажешься парализованным.
Слегка согнув ноги в коленях, он попробовал пошевелить пальцами на ногах. Получилось, но с трудом: обут он был в тесные кожаные туфли.
Он прищурился: туфли были довольно дорогие. Хотя удивляться тут нечему – на «БМВ» стоимостью двести тысяч долларов в драных кедах не ездят.
Деньги, надо полагать, у меня водятся, подумал он. Это уже неплохо. Есть надежда, что с голоду я не помру.
Стоило только об этом подумать, как в желудке требовательно заурчало. Организм требовал подзарядки.
Помогая себе плечами, он неспешно повернулся налево, направо, слегка наклонился вперед
(в затылке что-то щелкнуло, и в голове сделалось ясно-ясно, как зимним морозным днем в чистом поле).
– Отлично! – сказал он вслух и сам удивился звуку своего голоса. Он был абсолютно незнакомый и какой-то вялый.
– Отлично, – повторил он, прислушиваясь к самому себе и пытаясь поменять интонацию. – Отлично. Вот так-то лучше. А теперь назови мне свое имя, земляк, и мы станем с тобой ба-альшими друзьями…
Никто ему, однако, не ответил – внешний мир и подсознание молчали. Имени своего, друзей он не помнил. Где живет, не знал.
Приятного в этом было мало.
Амнезия, мысленно произнес он слово, давно крутившееся глубоко в подсознании. Тысячу раз слышал об этом, но как-то не думал, что придется попробовать самому.
С кряхтением, упершись кулаками в траву, он встал на ноги. Разогнулся. Голова снова слегка закружилась, но быстро унялась, и он, благословив Господа, огляделся.
Та-ак, кажется ситуация проясняется. Метрах в тридцати от дерева, под которым пребывала его сгоревшая машина, проходила дорога.
Сколько