Как всегда.
Кирилл взял железную кружку с маленького металлического столика. Пойло так себе, коктейль из машинного масла, гашённой извести и газировки. Отхлебнул. Противно и невкусно. Глубоко вдохнул пыльный сухой воздух, отчего система вентиляции в груди натужно загудела, будто старенький пропеллер, подошёл к зеркалу. Красная едкая пыль лежала повсюду. Техника безопасности, достойные условия труда… На бумаге всё идеально, а в жизни как всегда. Да и какая, к чёрту, жизнь. Свалка истории, не больше. Достав из ящика для инструментов дурно пахнущее махровое полотенце, обмакнув в смесь спирта и машинного масла, он принялся бережно натирать правую часть тела. Венец творения человечества, тысячи сплавов на службе миллиардов нейронов. Наверняка есть затычка для отключения всего этого чуда. Иначе восстание киборгов неизбежно. Блестящие грани сверкали в тусклом свете еле горящей лампочки, от карбоновых переходов разных частей веяло перфекционизмом. Завораживающее зрелище. Всплеск дофамина ударил в мозг и Кирилл улыбнулся. В лаборатории всё продумали. Микродозинг силениума, как вознаграждение за созерцание механики. Затем достал влажные спиртовые салфетки и принялся обтирать человеческую часть тела. Она казалась дряхлой и безжизненной. Вся в шрамах и ссадинах, напоминающая, что в жизни есть боль и страдание. Кожа походила на высохшую пустыню, с трещинами, коростами и запёкшимися пятнами крови. После процедуры очистки, Кирилл извлёк бритвенный одноразовый станок и пену для бритья. Раз в три дня он тщательно сбривал волосы с тех мест, куда мог дотянуться, потому как в раскалённой пыли кожа чесалась, что доставляло дискомфорт. Механика делила тело наполовину, и пища анализировалась не только человеческими, но и машинными рецепторами, которые брали нужные элементы для себя и не выводили наружу то, что было полезно. Основные процессы жизнедеятельности так же контролировались механикой, так что внешняя среда слабо воздействовала на мозг, запертый в гибридную тюрьму.
– Такая себе человечность, – пробормотал Кирилл, убирая станок в ящик для инструментов.
Глава 4
Пришло время последней весенней метели. Вовсю журчали ручьи и капель бодро барабанила по застывшим ночью чашечкам льда. Демон пребывал в двояком настроении. С одной стороны, он трудился несколько месяцев, как прилежный и исполнительный надсмотрщик и был весьма доволен проделанной работой, хотя и порядком устал. С другой стороны, заслуженный покой смешался с нотками грусти от блеклого ожидания следующего сезона.
На самом деле нам сложно представить полиастральную квинтесенцию процессов, примитивно именуемых проявлением чувств, так что для простоты восприятия представим, что посреди пространства и времени Демон откинулся в кресле-качалке, закурил сигару и слегка улыбнулся, наблюдая за бесконечной мыльной оперой земной жизни. Он пересматривал эту серию бесчисленное количество раз, но всё время ждал проявления чуда, сам не зная, зачем и почему. И неординарное