чуть не убил его молотком за то, что он обижал его дочь.
– А что же сделал барон?
– Он бросил его в ров, раскроив ему голову, а дочку увел с собой.
– Всё тот же! – проворчал граф.
В Сент-Кристи он увидел еще тлеющие развалины четырех или пяти домиков, вокруг которых горевали и плакали бедные женщины с маленькими детьми. Ни приюта, ни одежды, ни хлеба; а зима приближается
– А я проиграл в эту ночь шесть тысяч пистолей! – сказал он с негодованием на самого себя; потом, успокоив свою совесть мыслью о том, что он затеял, он крикнул им:
– У меня нет для вас денег, но если только это может вас утешить, я клянусь вам, что проклятый барон не будет уже больше делать вам зла! А пока, ступайте к герцогу де Мирпуа, в его дом в Лектуре, и он, наверное, поможет вам в память обо мне.
Сказав это, граф Гедеон пустился к Рамбер-Преньену. Толпа цыган, тащивших за собой вереницу растрепанных лошадей и облезлых ослов с десятком полунагих ребятишек, шлепавших по грязи, сказала ему, что барон со своей шайкой поехал в Сен-Жан-ле-Конталю, где он хотел провести день в трактире, хозяин которого славится уменьем жарить гусей.
– Кто тебе сказал это? – спросил граф у цыганки, которая отвечала ему за всех прочих.
– Да он сам. Я ему ворожила.
– А что ж ты ему предсказала?
– Что он проживет до ста лет, если только дотянет до конца недели.
– А какой день сегодня?
– Суббота.
– Ну, ну! может статься, что он долго и не протянет! А что он дал тебе?
– Два раза стегнул кнутом. За то я же ему плюнула вслед, да еще перекрестилась левой рукой.
Граф уж было отъехал, но вернулся и спросил еще:
– А сколько мошенников у него в шайке?
– Да человек двадцать и все вооружены с ног до головы.
– Э! а нас всего только трое! – сказал граф. Потом, выпрямляясь на седле, прибавил: – Да, трое; но один пойдет за четверых, вот уж двенадцать, а двенадцать душ со мною пойдут и за двадцать; выходит счет ровный.
Он снял с шеи золотую цепь и отдал цыганке:
– Карман пуст, но все-таки бери, и спасибо за известия.
Цыганка протянула руку к графу, который уже поскакал дальше, и крикнула ему вслед:
– Пошли тебе, Господи, удачу!
Услышав это, граф снова остановился и, повернув к ней, сказал:
– Чёрт возьми! да кто ж лучше тебя может это знать? Вот моя рука, посмотри.
Цыганка схватила руку графа и внимательно на нее посмотрела. На лице её, под смуглой кожей, показалась дроже. Франц смотрел на нее с презрением, Джузеппе – со страхом.
– Вот странная штука! – сказала наконец цыганка: – На руке у дворянина те же самые знаки, что я давеча видела на руке у разбойника.
– А что они предвещают?
– Что ты проживешь долго, если доживешь до завтра.
– Значит, всего один день пережить, только один?
– Да, но ведь довольно одной минуты, чтобы молния сразила дуб.
– Воля Божия!
Граф