электрическая плита. Кроме обогрева, на ней и еду готовили.
Голландка тоже несла на себе двойную задачу, но тепла от неё было больше и сохранялось оно дольше. Да и гордость опять же – голландская!
Прочитала тут, что настоящая голландская печь облицовывалась красивыми изразцами, да и сама такие видела не раз – в музеях.
Но у нас была примитивная, без изразцов, побелённая известью – не графья, чай…
А из нашего окна…
Перед окнами у нас был огород. Довольно большой, как мне сейчас представляется. В открытом грунте росли морковь, свёкла, горошек в стручках – сладкий такой. Огурцы и помидоры выращивали в парнике, который отец сооружал из старых оконных рам, но помидоры за короткое лето всё равно не успевали вызревать, их срывали зелёными и прятали в валенках под кроватями, где они «доходили».
А дальше, левее, если смотреть из окон, – целое поле для картошки. И мне приходилось помогать окучивать и собирать картошку. Отец копнёт лопатой и вывалит рядом на землю кучу картофелин, больших и совсем крохотных, а мы с сестрицей эти картошинки отряхиваем от земли и бросаем в вёдра: крупную к крупным, мелкую к мелким. Ох и не любила я это занятие! Всё время старалась улизнуть, но редко удавалось…
За огородом была тропинка в уборную и дальше – в баню. В бане я помню только предбанник, где мы раздевались и складывали одёжку на лавки. Потом открывалась дверь в саму баню, откуда валил густыми клубами пар.
А за всем этим хозяйством тёмной плотной стеной стоял лес. На самом деле, как я понимаю, до леса ещё надо было довольно долго идти – по тропинкам через поляны и кочки. Но из окошка лес казался совсем рядом.
У меня нет ни одного фото нашего посёлка того времени, но когда я рассказываю о нём, то как будто бы вижу перед собой картину…
Камушка
Посёлок наш стоял на Каме – в том месте, где в неё впадала речка Чус.
Кама (Камушка, как называла её мама) казалась мне очень широкой, а Чус – страшно глубоким, я его до ужаса боялась и до сих пор с трепетом в душе вспоминаю тёмно-коричневый поток воды, стремительно вливавшийся в Камушку.
Тонули в Каме часто, потому что моста не было, на другой берег переправлялись в лодках.
Вот так однажды возвращались женщины из Лойно с покупками. Лодка перевернулась, и мама моей одноклассницы Томы Гущиной утонула, а наша соседка тётя Ира спаслась. Взрослые говорили между собой, что обе они были в одинаковых плащах, но Томина мама была подпоясана, а тёти Ирин плащ без пояса надулся и позволил ей дольше продержаться на плаву.
А потом утонул соседский Вовка. Самого Вовку я не помню, ему было всего 5 лет, я постарше была, но его рыдающие без удержу мать и бабушка до сих пор стоят у меня перед глазами. И с тех пор я с трудом выношу запах хвои и тройного одеколона: Вовку нашли в реке не сразу и, стараясь заглушить смрад, обильно поливали всё вокруг одеколоном.
Детство без шапки
От суровых