пальцами в Своем ментальном носу…
Доктор Холл не стал ничего записывать, но посмотрел на Дейла почти с упреком.
– Насколько я понимаю, ваш друг Дуэйн был атеистом?
Дейл пожал плечами.
– Ну, в какой-то степени… Нет, погодите… Как-то во время одной из наших первых совместных прогулок – мы с ним в четвертом классе строили трехступенчатую ракету – Дуэйн сказал мне, что, по его мнению, все церкви и храмы модных в настоящее время богов – это он их так назвал: «модные в настоящее время боги» – слишком переполнены, поэтому для себя он выбрал всеми давно забытое египетское божество. Вызубрил старинные молитвы, изучил ритуалы – все как полагается. Помнится, он говорил, что поначалу хотел поклоняться Терминусу, римскому богу межевых камней, но все-таки предпочел египетского божка, поскольку тот пребывал в забвении много столетий и ему, наверное, очень одиноко.
– Весьма необычно, – признал доктор Холл, делая последнюю коротенькую заметку.
Теперь Дейл широко улыбался.
– Если память меня не подводит, именно чтобы молиться этому мелкому божку, Дуэйн научился читать египетские иероглифы. Ничего удивительного, Дуэйн в свои одиннадцать уже говорил на восьми или девяти языках и читал еще на дюжине.
Доктор Холл отложил в сторону свой желтый блокнот – верный знак, что ему наскучила тема разговора.
– А как насчет ваших снов? Они вас все еще посещают? – спросил он.
Дейл тоже считал, что настало время сменить тему.
– Прошлой ночью опять видел тот сон, про руки.
– Расскажите.
– Он ничем не отличался от предыдущих.
– Да, Дейл, в этом и состоит характерная особенность «повторяющихся снов», однако вот что любопытно: когда их обсуждаешь вслух, можно заметить незначительные, но важные отличия.
– Обычно мы с вами не разбирали сны подробно.
– Да, верно. Я, как вы знаете, психиатр, а не психоаналитик. И тем не менее опишите мне сон про руки.
– Все было как всегда. Я снова ребенок…
– Какого возраста?
– Лет десять, одиннадцать, не знаю. Но я в нашем старом доме в Элм-Хейвене. В нашей с Лоренсом спальне наверху…
– Продолжайте.
– Ну, мы с Лоренсом болтаем, горит ночник, и Лоренс роняет книжку с комиксами. Он наклоняется за ней и… эта рука высовывается из-под кровати, хватает его за запястье… Стаскивает брата вниз…
– Бледная рука, говорили вы в прошлый раз.
– Да… Нет… Не просто бледная, а белая… как личинка… мертвенно-белая.
– Что еще вы можете сказать о руке? Или это были руки – во множественном числе?
– Сначала только одна рука. Она буквально впивается Лоренсу в запястье и, прежде чем кто-то из нас успевает среагировать, стаскивает парня с кровати. Рука… белая рука… странная… длинные пальцы… я хочу сказать, ненормально длинные – дюймов восемь-девять. Похожа на паука. Затем я хватаю Лоренса за ноги…
– Он к этому времени уже под кроватью?
– Только голова и плечи. Он все время кричит. И