щедро плеснул себе и Тарханову юбилейного коньяка, словно бы это была обыкновенная водка.
– Нет, я больше не буду. Мне еще ехать. Далеко. Ты мне того юнкера, Плиева, в распоряжении пока оставь. Я его отпущу, когда за город выеду. Хорошо?
– Да какие вопросы. Хочешь, он тебя до Ставрополя сопроводит, а там ты его возле училища высадишь?
А что, хорошая мысль.
– Договорились. А из Москвы я тебе позвоню. Глядишь, что-нибудь и сладится.
Все-таки еще с полчаса они вместе посидели. Как-то не получалось расстаться сразу и, возможно, навсегда. У Марины с Татьяной, пусть и давно знакомых, возникли какие-то новые отношения, что и не удивительно, и капитан Кабанец будто боялся вдруг остаться с понравившейся ему девушкой наедине раньше, чем образуется настоящий контакт.
– Знаешь, Паша, – сказал ему Тарханов, когда все они выпили на брудершафт, – пошли-ка ты кого из ребят за моей машиной. Чего я буду по городу таскаться? Вот адрес, вот ключи. Если хозяин вернулся, пусть скажут, что дочки его мне позволили остановиться. Те, что вам записку мою продиктовали. Если нет – сосед Николай наверняка нарисуется. Ему тоже привет. «Мерседес» пусть к дверям подгонят, а мы потом спустимся…
И в полном приятствии они провели следующие полчаса.
Когда Татьяна вдруг встала, не то собираясь в туалет, а может быть, чтобы дать повод Тарханову выйти вслед за ней, Сергей поступил именно так.
– Тань, ты со мной поедешь? – спросил он, нервно разминая папиросу.
Она улыбнулась несколько растерянно.
– Куда, в каком качестве? Это ты мне руку и сердце, что ли, предлагаешь? Или – что?
Смешно, но Тарханов тоже не до конца понимал, что он делает.
Дружил с девушкой полтора года, точнее – по два дня в месяц на протяжении полутора лет. Им было хорошо. И гулять, и разговаривать, и в постели. Расстался десять лет назад.
Снова встретился с ней в другой совершенно роли.
Что она чувствует теперь, уставшая ждать рыцаря на белом коне и капитана на алых парусах?
Верит, что вправду встретилась с двойником старого друга? Или – делает вид, что верит?
Кабанец вот сразу его узнал.
– Знаете, Таня, – вновь перешел на «вы» Тарханов, – я предложил бы вам руку и сердце прямо сейчас, но…
– Но – боитесь, – подсказала Татьяна.
– Именно. Боюсь. Мне тридцать два года, я старый холостяк и человек не самой спокойной профессии. Вы это видели только что. Привык отвечать только за себя. Но вы мне очень нравитесь…
– Хорошо. Я, возможно, тоже сумасшедшая. Не знаю почему, но я готова принять ваше предложение. И все же хотела бы знать, на что именно я соглашаюсь…
Так вдруг Тарханова потянуло напомнить ей хотя бы о об одном из вечеров далекого девяносто третьего года, но снова он сдержался. Потом, может быть, и скажет. Но не сейчас…
– Жалованье полковника. Доплаты за ордена и звание Героя России. Очень приличная квартира в Москве…
– Какой вы циник, Арсений. Ну хоть что-нибудь о чувствах вы могли бы сказать…
– Что