себя заставить.
Воспитатель, который не сковывает, а освобождает, не подавляет, а возносит, не комкает, а формирует, не диктует, а учит, не требует, а спрашивает, переживает вместе с ребенком много вдохновенных минут, не раз следя увлажненным взором за борьбой ангела с Сатаной, где светлый ангел побеждает.
Солгал. Взял потихоньку цукат с торта. Задрал девочке платье. Бросал камнями в лягушек. Смеялся над горбатым. Разбил статуэтку и составил, чтобы не было видно. Курил папиросы. Разозлился и проклял про себя отца.
Поступил плохо и чувствует, что это он не в последний раз, что опять на чем-нибудь споткнется, – самого потянет или подговорят.
Бывает, ребенок делается вдруг тихим, покорным, услужливым. Взрослые это знают: «Верно, совесть нечиста». Нередко этой странной перемене предшествует целая буря чувств, плач в подушку, раскаяние и торжественная клятва. Бывает, мы готовы простить, получить бы лишь заверение – ах, не гарантию – иллюзию, что проступок больше не повторится.
«А я не буду другим. Не могу я этого обещать».
Эти слова диктует честность, а не обязательно упрямство.
– Я понимаю то, что вы говорите, только я этого не чувствую, – сказал двенадцатилетний мальчик.
Эту достойную всяческого уважения честность мы встречаем и у ребят с дурными наклонностями:
– Я знаю, воровать не надо, это стыдно, грешно. Я не хочу воровать! Но я не знаю, украду я еще или не украду. Я в этом не виноват!
Воспитатель переживает мучительные минуты, видя в беспомощности ребенка собственное бессилие.
84. Мы находимся во власти иллюзии, что ребенка может долго удовлетворять блаженное мировоззрение, где все просто, добро и разумно, что сумеем утаить от него наше незнание, слабость, противоречия, поражения и падения – и отсутствие формулы счастья. Наивно предписание педагогических самоучек воспитывать детей последовательно: чтобы отец не критиковал поступков матери, взрослые не говорили при детях о своих делах, а прислуга не лгала, что «хозяев нет дома», когда стучится нежеланный гость.
А почему зверей мучить нельзя, а мухи – сотнями! – гибнут в таких муках на липучке? Почему мама покупает красивое платье, а говорить про платье, что красивое, нехорошо? А кошка обязательно должна быть «притворчивая»? Сверкнула молния, няня перекрестилась – это Бог, говорит, а учительница говорит, что это электричество. А за что надо взрослых уважать? И вора тоже? Дядя сказал: «Аж брюхо подвело», а так нехорошо говорить. Почему «сукин сын» – ругательство? Кухарка верит в сны, а мама нет. Почему говорится «здоров как бык», ведь и быки болеют? Утопленнику везет? А почему некрасиво спрашивать, сколько стоит подарок?
Как утаить, как разъяснить, не углубляя непонимания?
Ох, эти наши ответы…
Мне дважды довелось выслушать, как объясняли ребенку перед витриной магазина, что такое глобус.
– Что это за мячик? – спрашивает ребенок.
– Да такой уж мячик, –