преступник, которого ищут сейчас от Камы до Оби.
…Все тот же жуткий сон: каменный пол, железная дверь и – тишина. Гробовая тишина.
Тринадцатая камера в Секретном Доме…
Он опять здесь, мичман Лопарев. Хоть бы раз увидеть солнце над головою, услышать человеческий голос!
Лопарев мечется по камере, зовет, стучит кулаками в железную дверь – но тщетно! Ни голоса в ответ. Может, он заживо погребен в каменном склепе, и никто не узнает, что он не погнул спины перед тираном.
Но что это? Стены тюрьмы наполнились кровью. Кровь капает с потолка. Лопарев хочет крикнуть, но голос пропал, и он чувствует, как цепенеют руки и ноги…
Лопарев очнулся и не сразу сообразил, где он и что с ним.
Душно и жарко. Ноют плечи и спина. И сушь, сушь во рту. Пить, пить… Когда же он напьется? Где-то он видел реку. Когда и где?
Пахучее, шуршащее сено. Как он сюда попал? Ах да! Бежал с этапа. Плутал по безводью. Неделю, две, месяц? Целую вечность! С ним плелась хромая кобылица с жеребенком. Куда они делись? Он не помнит. Может, и не было ни кобылицы, ни жажды, ни побега с этапа, ни кандалов…
Он схватил себя за руку:
– Боже! Кандалов нету! – И сразу вспомнил встречу с угрюмыми бородачами и старца с белой бородой ниже пояса, и как неподатливо скрипело железо, а кузнец Микула молча и деловито пилил заклепки…
«Дзззз-дзз-дззз», – пел напильник.
– Царь милостив! Покайся!
Лопарев заскрипел зубами.
Покаяться? Перед царем-вешателем?
И он вспомнил вытаращенные глаза Николая, когда видел его совсем близко на Сенатской площади в тот морозный день 14 декабря, и корнет кавалергардского полка Муравьев-младший сказал:
– Гляди, Лопарев: вот он, престолонаследник! Жалкая скотина. Видишь, как он озирается? В такую скотину не выстрелит пистолет.
И – не выстрелил. Может, именно потому, что все видели, каким был трусоватым и жалким претендент на престол?..
Потом – картечь. Комья утоптанного снега, крики и стон, и свист пуль.
Они беспорядочно отступили. Кто куда.
«Как это могло случиться? Кто виноват? Пестель? Муравьев? Кто виноват, что восстание провалилось?» – спрашивал себя Лопарев тот раз, когда бежал в Ревель.
Не минуло трех недель, как его схватили и доставили в Петропавловскую крепость. Он не знал, кто взят, кто сидит в соседней камере, кто и какие давал показания. Он ничего не знал и все отрицал. Генерал-адъютант Чернышев грозился:
– Ты сгниешь в крепости, жалкий мичманишка!
Еще была одна ночь. Непогодная, мартовская. Лопарева вывели из дворика тюрьмы, усадили в черную карету, бок о бок с комендантом крепости генералом Сукиным, и повезли в Зимний дворец, где он во второй раз свиделся с Николаем.
Царь возвышался над столом.
Генерал-адъютант Чернышев занимал место слева, граф Бенкендорф – справа.
Генерал Сукин представил арестованного.
Лопарев