извините! Сразу и не узнал вас. Здравствуйте, Яков Самуилович! Я буквально на минутку! – Журов никуда не спешил, но пить коньяк рядом или вместе с Лифшицем в его планы никак не входило, поэтому он лихо опрокинул в себя стакан, в два присеста заглотил бутерброд и распрощался.
– Ты знаешь, кто этот юноша? – провожая его глазами, спросил Лифшиц.
– И кто же, позволь полюбопытствовать?
– Сын Толи Журова. Пару лет назад практику у нас проходил. С твоей, Миша, подачи.
– Весь в отца! Такой же пижон. Эх, пиджаки у этих Журовых роскошные!
На улице Журов закурил – сработала привычка хвататься за сигарету сразу после алкоголя. Двести граммов пока никак себя не проявляли. А хотелось бы! Проверил наличность – меньше десятки. Не густо, хватит на бутылку дешевого коньяка и шоколадку. С Витей? К Мише? В общежитие? А надо ли вообще к кому-то ехать? В четырех стенах сегодня не высидеть, что же тогда делать? Журов пересек Садовую и побрел в сторону Адмиралтейства. Как бы потушить пожар обиды, как бы придумать что-то такое, чтобы отвлечься от полученной оплеухи?
Решение пришло само собой – внимание привлекла высоченная девица, выбежавшая из телефонного автомата и скрывшаяся в ближайшем подъезде. Подняв глаза чуть выше, он прочитал небольшую вывеску: «Дом моделей». Опаньки, здесь же работает Ульяна! Может, пришло время?
Двушек в карманах не нашлось, но автомат не возражал против десятикопеечных. Ульяна была на месте.
– Красота моя неземная, привет! Это Борис Журов.
– Боренька, рада тебя слышать! Мне тут передали, что звонит мужчина с приятным низким голосом… А я-то голову ломаю!
– Можно я без лишних экивоков сразу к делу?
– Конечно!
– Есть планы на вечер?
– Пока нет. Хочешь предложить что-нибудь?
– Хочу. Во сколько ты освободишься?
– Могу через час.
– Жду тебя у входа! – и Журов немедленно положил трубку. Теперь предстояло сделать второй шаг, впрочем, план уже созрел. Телефонный автомат принял следующие десять копеек; на счастье Журова, трубку сразу взял его давнишний приятель Женя Нагайкин, бармен валютного бара в «Прибалтийской». Как скромно замечал Женя, на весь СССР валютных барменов было меньше, чем космонавтов. В «Прибалтийской» он мог всё.
– Старик, у меня к тебе просьба. Вернее, сразу две. Вторая не простая.
– Валяй!
– Посадишь вдвоем сегодня за уютный столик? Барышня. Просто улетная.
– Подружки есть?
– Есть-есть, целый Дом моделей. Но это потом!
– Сегодня только в гриле. Устроит?
– В гриле так в гриле! Следующий пункт повестки. Сможешь одолжить или договориться в долг? Дней на пять, не больше. Потом, сам знаешь, никого не обижу.
По жизни Женя был конченым страдальцем по части женского пола, при виде мало-мальски смазливой юбки совершенно терял голову, никаких тормозов! Сейчас речь шла о мужской солидарности, но помимо этого в качестве