ваш достаток, чтобы понять, надо с вами дальше дружить или разговор вообще может быть окончен. После этого вас спросят, как вас зовут и чем вы занимаетесь.
Моя жена обитала в 14-м квартале, на левом берегу, который считался более-менее приличным. На стене около нашей скромной квартирки мой друг детства Саша Хома, приезжавший ко мне в гости, оставил надпись фломастером: «Сане Васильеву, парижскому энтертейнеру, с пожеланиями возродить жизнь парижской богемы!» Мне это удалось сделать, когда я переехал в 11-й квартал, на правый берег, где жили в основном эмигранты и рабочие. Все парижские снобы, узнав, в каком квартале я снимаю квартиру, морщили лбы и бормотали:
– Одиннадцатый… Одиннадцатый квартал… Это приблизительно где?
Я всегда отвечал одной и той же фразой:
– Это между десятым и двенадцатым.
Спесь с их лиц сходила моментально. Они же не могли признать, что вообще не знают свой город!
Но это все было потом. А пока я наслаждался волшебным Парижем. Этим потрясающим городом грез и иллюзий, где история гармонично смешивается с современностью, где живут мода и стиль, музыка и кулинария, парфюмерия и виноделие, где порок так близок к добродетели.
Знакомство с Парижем
Париж, в котором я оказался, был городом удивительной красоты. Совершив за последние пятьдесят лет множество путешествий, побывав в восьмидесяти странах, я могу сказать, что не изменил своего мнения. Париж меня совершенно поразил отношением к старине – к фасадам исторических зданий, к каждой двери, каждой дверной ручке, каждому балкону и его решетке и главное – к цвету. Главный цвет Парижа – серый, он формирует вкус.
Парижане всегда следовали моде на сезонные цвета. В год моего приезда особенно актуальным считалось сочетание лилового и зеленого. Витрины магазинов заполняли вещи именно этих оттенков. Цены на модную одежду были высоки, и мне, как эмигранту, доставались остатки с распродаж. Единственный универмаг, в котором я мог позволить себе что-то приобрести, – это дешевейший «Tati». Этот культовый, а ныне закрытый магазин был основан в свое время русским эмигрантом графом Татищевым. Русские туристы даже сочинили такую присказку: «Как ни крути – все пути ведут в „Tati“». Этот путь регулярно проделывали редкие гастролеры из Советского Союза – солисты Большого театра и ансамбля Игоря Моисеева. Сама Майя Плисецкая на моих глазах заходила в «Tati» и выносила полные пакеты со словами: «На подарки». Эти вещи затем перекладывались в более дорогие сумки, чтобы не заметил консьерж отеля Пьера Кардена, в котором она, как правило, останавливалась.
Также в Париже существовали так называемые сольды – распродажи, которые проводили большие фирмы. Если мне удавалось приобрести со скидкой вещи марок «Kenzo» и «Agnes B», счастью моему не было предела. Я был не только очень молодым и стройным, но и очень заметным. Обладая определенными амбициями, я довольно скоро нашел себя в творческой среде и быстро стал работать по специальности, что удивительно для эмигранта вообще и для эмигранта в Париже в частности. А Париж, как известно, – город стиля,