близкой подругой.
– А, Бьянка! – закричала Франческа. – Иди сюда! Ребята, это Бьянка, – представила её бывшим солдатам девушка. – Бьянка, это Мауро, Давидэ и Джино.
Бьянка подала всем по очереди руку, вежливо улыбаясь. Джино тоже улыбнулся ей с высоты своего роста. Ему показалась забавной эта маленькая девушка, что была гораздо ниже своих подруг. Девушки и ребята вскоре разбрелись, и Джино предложил Бьянке прогуляться по улице Кавоур.
– Тебе не подходит имя Бьянка, – сказал он ей.
Девушка удивлëнно рассмеялась.
– Ничего не поделаешь! Я его не выбирала, мне дали его родители.
– Всегда можно что-нибудь сделать. Безвыходных ситуаций не бывает. Я буду звать тебя Лаура!
– С какой стати? – всё так же смеясь, спросила Бьянка.
– Мне нравится это имя.
– Но меня зовут Бьянка!
– А я буду звать тебя Лаура!
– Ты ненормальный! – Бьянка поймала себя на мысли, что ей весело с ним, и она не понимает, шутит он или говорит всерьёз. Но это веселило еë ещё больше. После шутливых перепалок она спросила его, что говорят ребята, вернувшиеся с войны.
– Сначала мы были опьянены победой, радостью того, что живы и вернулись домой, – рассказывал Джино. – Но патриотический пафос вскоре сменился суровой реальностью. Погибшие и покалеченные насчитываются сотнями тысяч, а что ждёт нас? Экономически страна стоит на коленях, города опустошены, люди голодают.
Когда пленные стали возвращаться на родину, отношение к ним было совсем не таким, какого они ожидали. На них смотрели кто подозрительно, кто равнодушно – как будто стараясь забыть не только об их заключении, но и о военных подвигах. О них даже в прессе не упоминалось: вроде как эти люди и не воевали или вообще не существовали. Причём это касалось только итальянских пленных. Во Франции бывшие заключëнные организовали целую федерацию, а в Италии их заставили забыть самих себя. Они существовали в концлагерях, где им был присвоен номер. А с момента, когда каждый снова обрёл своё имя, их напрочь вычеркнули из послевоенных дебатов, мемуаров офицеров и исторических документов.
Молчание о вернувшихся пленных было обусловлено ещё и быстрым распространением испанского гриппа. В прессу эти сведения не поступали, никому не хотелось вспоминать о том, что солдат держали неделями на допросах без одежды и продовольствия. Сведения о распространении «испанки» тщательно скрывались цензурой всех стран, участвовавших в военных действиях. Кроме Испании. Она в войне не участвовала и первой забила тревогу об эпидемии. Именно поэтому грипп и назвали «испанским».
«Испанка» заразила около 500 миллионов человек во всём мире. В то время население Земли составляло всего два миллиарда человек, 50 миллионов из которых умерли от испанского гриппа. Вирус сократил среднюю продолжительность