было ожидать от Бульдога…
Тот кулаком свободной руки резко врезал Лешке под солнечное сплетение, и Лешка задохнулся. Бульдог отпустил его. Лешка ударился локтями об доску тренажера и, хрипа и сипя, сполз по ней на землю, пытаясь схватить глоток воздуха.
Бульдог тем временем неторопливо обошел тренажер и навис над Лешкой.
– Теперь каждый день будешь так ползать, чмо. За каждую, блин, букву, которую тут вякнул своей грязной пастью, – прорычал он. – Это тебе вместо пятнадцати суток за оскорбление личности… А теперь ставим штамп.
Он поставил ногу на Лешку и слегка придавил к земле.
– Ч-м-о! – разделяя буквы между собой, железно произнес он.
Тут же подгребли и кадры Бульдога. И каждый повторил: «Чмо!» В сумме четыре ноги придавили Лешку к земле. А потом отвалили. Совсем отвалили.
Лешка отдышался… Но волны боли в мышцах живота утихали еще с полминуты.
Еще не поднявшись на ноги, он поискал глазами книгу. Она, совсем растрепанная, валялась рядом – только руку протянуть… А где рюкзак?.. Тут он, висел на ручке одного из тренажеров, куда Лешка его и повесил.
Лешка облокотился одной рукой на доску и стал с трудом подниматься…
Тут вдруг его опахнуло прохладным ветерком – и кто-то стал ему помогать, подхватив под другой локоть.
Лешка сел, то есть перенес отяжелевшее, нывшее тело на доску и поднял глаза.
Прямо перед ним стояла… бабушка! Нет, не его бабушка, а просто какая-то незнакомая бабушка. То есть чуть-чуть знакомая лишь потому, что он иногда видел ее во дворе на скамеечке.
Бабушка имела внешность старой учительницы младших классов, вышедшей на пенсию. Одета она была довольно нарядно. В такой одежде можно не только во дворе сидеть, но и в театр пойти. Темное платье с оборочками, брошка такая крупная типа камеи под шеей с каким-то выпуклым резным портретом бежевого оттенка. Какое-то древнее выпуклое лицо на брошке. Прическа у бабушки тоже была вполне себе выходная, парадная, с массивной заколкой в густых седых волосах.
– Сильно досталось? – мягко, но без излишнего сочувствия спросила бабушка и села на доску рядом с Лешкой.
– Терпимо, – сипло проговорил Лешка. – Спасибо!
– Не за что, – ответила бабушка и задала новый вопрос, который вполне нужно было ожидать, и прибавила к нему старинную поговорку: – Что они к тебе привязались?.. Сила-то солому ломит.
– Да так… – хотел было Лешка замять для ясности, но понял, что этим он выкажет неблагодарность.
И рассказал.
– Книжке больше досталось, – вдруг сказала бабушка… уже держа книжку в руке.
Гораздо позже Лешка вспомнит, что, когда бабушка садилась рядом, книги у нее в руке не было. И она за ней вроде не нагибалась…
– Да, – согласился Лешка. – Он плюнул в нее… Я другую такую себе куплю.
– Но другого себя себе не купишь, – с легкой усмешкой выдала бабушка довольно загадочную