пансион в загребущие руки мачехи, не желая, чтобы имя отца фигурировало в судебных разбирательствах. Девушке оставляли какие-то жалкие гроши, и она еще должна была благодарить госпожу Жанетту за эту милость.
Господин Пенье предъявил Лилиане документы, свидетельствующие об огромных долгах бывшего королевского егермейстера и его несчастной дочери, оставалось лишь благодарить Франциска Первого за то, что он, не позабыв сироту, поддерживает девушку деньгами, иначе, гнить Лилиане в долговой яме, в наказание за расточительство собственного родителя.
Ко всем бедам прибавилась еще одна – Лилиана уродилась очень красивой девушкой. К несчастью, нежность и миловидное личико виконтессы, привлекли пристальное внимание господина Бернса, безземельного аристократа, занимающегося какими-то мутными делишками и ведущего беззаботный образ жизни.
Рослый, лысеющий господин, мускулистый, словно каменотес и ушлый, словно досужий торговец, вознамерившийся сбыть некачественный товар, то и дело попадался на пути Лилианы, не стесняясь делал, приглянувшейся ему, девушке недвусмысленные комплименты и даже пытался распускать руки. Однажды, Лилиана не выдержала и огрела наглеца подносом, разбив при этом чашки из драгоценного фарфора и облив горячим чаем бесстыжего приставалу.
Господин Бернс, оскорбленный поведением наглой девчонки, нажаловался сестре, и мачеха посадила Лилиану под замок, оставив без пищи на целых два дня и, если бы не пронырливый Лаки, сидеть бы Лилиане голодной. Но преданный зверек ухитрялся тайком пробираться на кухню и таскать для узницы пирожки.
Впрочем, повариха Мартина просто могла делать вид, что не замечает питомца Лилианы. Повариха очень любила девушку и терпеть не могла новую хозяйку дома.
Несмотря на то, что Лилиану наказали, поползновения господина Бернса не остались без внимания. Госпожа де Бри очень боялась скандала и опасалась того, что однажды Лилиана взбунтуется и отправиться с жалобой к королю. Как-никак, никто, кроме Франциска Первого, не мог лишить виконтессу звания аристократки. Поэтому, господину Бернсу было запрещено приближаться к Лилиане, но это не значило, что мерзкий сластолюбец, живущий на неизвестно какие средства, перестал пожирать девушку жадным взглядом своих похотливых глаз.
*
Лилиана рискнула и высунула голову из зеленой гущи разросшегося можжевельника – госпожа Жанетта уже перестала голосить, словно умалишенная, слуги – метаться, а собаки лаять.
Еще некоторое время можно было позволить себе отдохнуть, а потом, всё равно придется вернуться в дом и предстать перед крикливой мачехой и вредными сёстрами.
Лилиана усмехнулась – у неё имелось отличное оправдание собственному отсутствию – целая корзина чистого, только что выстиранного, белья. До реки было не так-то близко, а сорочки из белоснежного полотна доверяли стирать только Лилиане.
Белье девушка выстирала уже давно – жадная мачеха ничего не знала о том, что в самом дальнем и глухом уголке поместья из