итоговый геологический отчет.
И когда я получил от заместителя начальника Уралнедра, о том, что моя заявка на Фирсовское Северное рудопроявление урана отклонена по причине, что оно находится на ранее известном участке недр, я не стал оспаривать отказ и писать жалобу. Из пяти моих заявок осталась одна – Газетинское рудопроявление урана, и я был полон решимости добиться права на его открытие, стать его первооткрывателем: оно было совсем неизвестное ранее, и у меня был шанс. Поэтому, когда этот заместитель начальника Уралнедра объединил в своем отказе и Фирсовское Северное и Газетинское рудопроявление, я оставил первое рудопроявление в покое, а все свои силы бросил на Газету.
Теперь, когда я проходил мимо фотографий геологов-первооткрывателей, то стал обращать на их должности – они были все главные геологи объединения, начальники экспедиций или, на крайний случай, начальниками геологоразведочных партий. Среди не было никого из рядовых геологов, которым улыбнулась удача наступить на руду в геологическом маршруте, как мне. Они просто были организаторами работ, в ходе которых было найдено месторождение. В этой работе участвовали десятки или сотни специалистов – геологи, геофизики, минералоги и простые рабочие. Выявить вклад каждого в открытие месторождение было трудно, и первооткрывателем автоматически становился начальник этой той структуры – геологической партии, экспедиции, просто, по сути, менеджер.
Я вспоминал теперь, как трудно было стать настоящим законным первооткрывателем геологу, которая нашла первой якутские алмазы. Но ей еще повезло, в конце концов, не без посторонней помощи, стать первооткрывателем первого в России коренного месторождения алмазов – трубки «Мир». Мне еще предстояло за этот лавровый венок побороться.
Теперь, когда прошло более десяти лет со дня, когда я отправил свою заявку в Уралнедра, и я пишу этот рассказ, предо мною лежит целая стопка бумаг с отказами. Я писал не только в Уралнедра, а моего письма удостоился замминистра природных ресурсов и экологии Российской федерации. Получив очередной отказ, я обратился с жалобой сначала в прокуратуру своего района, и оно потом отправлено в генеральную прокуратуру в Москву.
Меня поражала настойчивость Уралнедра, которое мотивировало отказ всякими предлогами – то месторождение было уже известно, то обнаружено в уже известном районе, то ставилась моя роль в этом открытии. И когда я писал в Москву об этом нахальстве, московские чиновники отправляли все материалы снова в Уралнедра, а они снова придумывали новую причину, или повторяли старую и писали мне очередной отказ. В последнем, подписанном начальником департамента по недропользованию по УрФО, было вообще сказано, что моего личного участия в открытии не было, а абзацем ранее, в том же письме было написано, что мое личное участие составляло в фиксировании показателей прибора, и что это было только моей профессиональной обязанности, как геолога.
Летом 2011 года я поехал