в щепки.
Все вокруг разбивалось, крошилось и рвалось, но Гилберту было плевать. Он хотел, чтобы хоть что-нибудь отвлекло его от ужасающих мыслей о Предателе, но слова Сонал продолжали греметь в голове до тех пор, пока руки Гилберта не стали мокрыми из-за крови. Он рвал на себе волосы, кричал так громко, что в ушах стоял звон, и до того яростно скрипел зубами, что они уже давно должны были искрошиться.
Но не останавливался.
Гилберт ненавидел Предателя, но еще больше он ненавидел себя. За то, что был слабым. За то, что когда-то зависел от Предателя. За то, что все видели в нем лишь его брата и думали, что он делает недостаточно, чтобы искупить его грехи. Но разве Гилберт был обязан отвечать за него? Он изгнал его из рода, разорвал кантарацан, и пострадал из-за этого куда сильнее, чем многие думали. Рокот зависел от кантарацана, кровной связи, но Гилберт пожертвовал этим, чтобы доказать, что Предатель для него – никто.
Фортинбрас был для него всем миром, поддержкой, любящим братом, который всегда помогал и был готов пожертвовать всем ради его благополучия и счастья, но он был и обезумевшим великаном, который голыми руками разрывал каждого, кто попадался на пути, выжигал жизнь в других великанах и пил их кровь. Во Вторжении Гилберт лишь мельком видел, как Предатель зубами разорвал горло Горацию – магу, верно служившему Гилберту много лет, но этого оказалось достаточно, чтобы поселить в нем животный ужас, не исчезавший спустя столько лет. Шерая воспользовалась Переходом раньше, чем Предатель успел сделать в их сторону хотя бы шаг, однако Гилберту хватило безумной улыбки, чужой крови на губах и глаз, горевших магией.
Он не представлял, что могло изменить Фортинбраса так сильно, но многочисленные показания сигридцев, которые видели его во время Вторжения, лишь подтвердили, что Третий сальватор предал миры.
Но еще раньше он предал род Лайне.
Гилберт ненавидел свою кровь, отравленную чужим предательством, ярость, кипевшую внутри, и боль, разрывавшую на части. Он кричал, ломал все, что еще не было сломано, и совсем не заметил, когда оказался на полу, среди груды порванной одежды, разбитой в щепки мебели и расколотой посуды, как трясся от рыданий, животного ужаса перед Предателем и ненависти, сжигающей изнутри.
Даже после изгнания и двухсот лет, прошедших с гибели Сигрида, Гилберт ненавидел Фортинбраса за то, что тот разорвал его сердце на части.
Глава 6
Должен ли я бежать и прятаться?
Кемену держали в доме с барьерами, не позволявшими попасть на территорию сразу же. Шерае потребовалось почти десять минут, чтобы изучить местность и выяснить, на какое максимальное расстояние от дома она может перенести себя и рыцарей. Портал открылся почти в двадцати метрах от первого барьера, прямо на проезжей части тихого района Сиднея, где их ждал хмурый Джонатан.
– Наконец-то, – пробормотал он, не удосужившись даже поздороваться. – Хелдж не будет вечно держать ее там, так что нужно поторопиться.
– Здравствуй,