счастью, леса спасает от пожара разразившийся дождь. Струи воды падают из свинцовых туч, заставляя пламя неистово шипеть и исторгать клубы дыма.
Поверженный хаосит катится дымящейся кучей. Безобразная черная горка еще стонет, еще жива.
Огневики свистят, описывают дымящиеся узоры в воздухе, и каждый новый орнамент сопровождается ором твари и брызгами крови. Четыре взмаха – и четыре отсеченные конечности отлетают в огонь.
– Убейте его! – гремит Беркутов, отвернувшись от изуродавнного хаосита. – Добейте паскуду!
Шаг к хаоситу делает африканец- динозавр, но Беркутов тут же окрикивает:
– Чугун, да не ты! Он демоник! Твоя жива пропадет!
– Да не боись, – отмахивается огромной лапой «молодой вождь» Боби Арку. – Я хвал демонскую розу.
– Но тогда его фракталы пропадут, – объясняет победитель хаосита. – Пускай демоники убивают. Шершень, за тобой отбор.
Недолго думая, к хаоситу бочком подходит Али, и пока Шершень думает над дилемой, Крокодил хвостом разбивает черную черепушку Гринвесу.
– Оя, – удивленно оглядывается Али. – А йа слачаяна, аднака.
Но Беркутов не видит этого «слачаяна». Как и остальные демоники. Потому что на глазах всей толпы Кали неожиданно хватает Арсения, притягивает к себе, обнимает его за шею, прижавшись губами к щеке, прямо к пышущей жаром татуировке Коляду:
– Перун, ты вернулся! – мурчит свирепая княгиня.
– Эм, Кали? – ошарашенно вертит головой Арсений. – Здесь нет князя Перуна, госпожа.
– Ошибаешься. Он очень близко, – Кали трется вздернутым носиком об его щеку. – Твоя жена соскучилась, дорогой. Тебе сегодня не отделаться от супружеского долга. Чур в спальне я первая. София с Аяно и Дана пускай ждут, пока твоя Кали насытится.
В глазах Арсения вспыхивает такой неподдельный ужас, что демоники сразу же жалеют бедного дворянина. Ситуация не из простых. Особенно учитывая, что Кали не убрала Когти Махжи, и багровые резаки горят на нежных руках, обнимающих светлую голову Беркутова.
Один лишь Чугун показывает Беркутову большой когтистый палец.
– Узнаю брата совершенного Фалгора, – щерится широкая пасть динозаврика. – Хоть и строишь из себя монаха, не забываешь прибрать лучших красоток. И так на каждой планете он делал, – объясняет Крокодилу.
– Я тябя с дачкай пазнакомлю, диназвра, – обещает Крокодил. – Вёт гдя истяняая крясата! К тама же хвастятая, не то что эты.
Африканец задумчиво смотрит на Али.
– Хвостатая, говоришь? – и хлопает по ягодицам Бритву, всё так же лежащую у себя на плече. – А почему бы и нет?! Знакомь со своей принцессой, зеленый.
Взгляд побратима Фалгора, полный обреченной мольбы, он будто бы и не замечает.
***
Объятия Кали оказались неожиданностью. Еще большим шоком то, что меня назвали Перуном.
Э, нет, так не пойдет. Мне еще жить хочется.
Пахнет от Кали приятно, да и женщина она достойной красоты. Но ведь