обожаю Францию.
– Ты там бывал?
– Нет, конечно, просто изучал её культуру и историю.
– Просвети-ка меня, пожалуйста.
Тогда я ещё не знал, что Кристина была во Франции три раза и не понаслышке знакома с её культурой и кухней. Я рассказал ей про пещеру Ласко; про легендарный Нотр-Дам и потрясающий Шартрский собор, про Эдуарда Мане и Огюста Ренуара…
– И смех и грех, – прервала она, – даже не знаю, восхищаться тобой или жалеть.
– У вас тут искусством называют иные вещи, я смотрю, – как обиженный ребенок, запротестовал я, – твоя сумочка стоит, как зарплата за полгода в моем родном городе, – вот это искусство, правда?
Я выстрелил наугад, но, видимо, с сумкой угадал. Кристина долго смотрела на меня, а потом громко засмеялась. Во время смеха она приподняла голову наверх, обнажая красивую шею и ключицы.
– Говоришь, как девственник, – чеканя каждую букву, глядя в глаза, произнесла она.
– Причем тут это?
– Ахах, – опять звонкий смех и эта соблазнительная шея, – ты девственник по своей природе. Тебя никогда не имела жизнь, как имеет людей Москва, а если такое случалось, то у тебя пока не хватает ума извлечь из этого уроки и научиться давать отпор. А может, и женщину ты не знал…
– Я все знал, поверь, – разговор летел в жерло вулкана.
– Да? Докажи. Давай займемся сексом прямо здесь, – она наклонилась ко мне.
– Я не против, – скрывая испуг, промямлил я.
– И чувства юмора у тебя нет… У тебя голова того и гляди взорвется от потока похотливых идей, успокойся, я пошутила, – мирно сказала Кристина. – Давай ты просто проводишь меня до дома.
– Стендап какой-то, – раздраженно ответил я и попросил счет.
По дороге из кафе Кристина была весела и приветлива, словно и не было унизительных шуток получасом ранее. Она рассказала, как три года назад приехала в Москву, перепробовала кучу направлений.
– Ты знаешь, за эти три года, набивая шишки, я каждой клеткой своего тела впитала смысл фразы «Москва слезам не верит». Да и вообще, всей Вселенной в целом наплевать на твои слезы и синяки. Я научилась не винить никого и ни в чем, не закрываться от мира при неудачах. Я как машинист в метро: еду от точки до точки, иногда приходится останавливаться на станции «Неудача» и «Предательство», но на них я не задерживаюсь. Мне надо торопиться, ведь впереди много других, счастливых, остановок. Я верю в это.
Услышав про метро, я рассказал ей про своего нового лохматого друга.
– Ну вот видишь, – обрадовалась она, – ту станцию ты можешь назвать «Кража», а можешь «Дружба». Угол зрения выбираешь сам. Познакомишь меня с Блинчиком?
– Конечно!
– Ну вот и славно. А мы пришли. Считай, ты прошел первую часть собеседования.
– А когда вторая?
– Так вот сейчас. Поднимаешься на чай и останешься у меня?
Я не успел ответить и замялся, как вдруг она вновь засмеялась.
– Все-таки ты доверчивый девственник! До завтра, Дима, я напишу тебе адрес офиса.
Раздосадованный