и теперь красные глаза, стали чуть тусклее, но их чёрное пламя не могло не восхитить. Я думаю вы теперь меня простите, за то, что я решил сфотографировать эти глаза, когда та внимательно на меня посмотрела и остановилась.
Затем, убрав телефон в сумку, я понял, что разозлил чупакабру ещё сильнее.
Она потихоньку дёргалась, а затем стала грызть ствол дерева ещё сильнее.
– Эй! – Крикнул Лескуд.
– Как раз вовремя. – Сказал я и нечисть обернулась, но перед этим она пару раз пошевелила носом.
Лескуд немного порезал себе левую руку, из которой небольшой струйкой лилась кровь. Рукава рубашки были засучены, а верхние две пуговицы расстёгнуты.
– Как тебе запах моей крови? Привлекает? – Сказал он, что немного ввело в меня в ступор.
Чупакабра ринулась в его сторону.
Бежала она быстро, но не успела она добежать до Лескуда, как её правый глаз догорел. Она резко повернула голову на право, но сама этого не заметила, поэтому, когда та открыла пасть, то зубы оказались в стороне от Лескуда.
Нечисть сильно ударилась челюстью о корень горящего дерева, а носом о ствол того же дерева. Сила удара была достаточной, чтобы повалить бедное животное (если их можно так назвать).
Лескуд же, опять успел увернуться, а чупакабра на секунду лишилась бдительности. Этого было достаточно, чтобы Лескуд успел в прыжке, кувырком, порезать левый глаз с другой стороны, тем самым увеличив скорость его сгорания.
У него получилось, левый глаз нечисти сгорел спустя секунду после пореза. За эту секунду чупакабра-переросток пыталась схватить Лескуда зубами, но у неё и зрячей это не получалось, что уж говорить теперь.
– Ну, а ты говоришь меч. Я и с ножиком справлюсь. – Восхвалялся Лескуд передо мной.
– Выпендрёжник! – Крикнул я ему в ответ. – Она то ещё жива и всё слышит.
Чупакабры, как и собаки, хорошо слышат и чуют; у них три хорошо развитых органа чувств, а мы лишили её только одного.
Это, наверное, и был план Лескуда, лишить её органов чувств, а потом истыкать до смерти, или оставить в горящем лесу.
Лескуд поманил чупакабру кровью и когда та подбежала достаточно близко, то Гена-великолепный кувыркнулся под неё, а после порезал шею, а затем выполз и засунул нож в ухо.
Чупакабра резко подпрыгнула на задние лапы и нож моего друга остался в её ухе, а когда перепонка догорела, то провалился глубже и стал резать всё внутри, при этом поджигая остальное.
– Ого! – Восхитился я, не зная ещё, что это случайность. – Я и не думал, что ты до такого додумаешься.
– Пф… – Бросил он мне, смотря, как нечисть бьётся в агонии.
Чупакабра прыгала и металась в надежде вытряхнуть из себя нож, который безжалостно сжигал её изнутри.
– Слушай, Сань. – Позвал меня Лескуд.
– Что?
– А почему, распылённый нами порошок не сработал?
Я пожал плечами.
Мы посмотрели на отчаянную нечисть ещё две минуты, всё ровно сидели в том месте, где лес уже прогорел, ждали, когда нож из нечисти выйдет.
– Ген.
– Да?
– Классная