пошли туда, выяснить, поискать по домам. И, в общем, нарвались на корректировщицу и ее охранение. Потом мы ее взяли в плен – получилось так, что у нее закончились патроны. Потом выяснилось, что она оказалась любовницей одного из командиров нацбатальона, и он ее позвал корректировать огонь. По совместительству она была не просто корректировщица, она еще участвовала в Чечне снайпершей. До того биатлонисткой была.
Мы ее отдали в штаб, в «Зарю». Что там дальше с ней делали, расследования проводили и так далее, я не знаю. Но момент был запоминающийся. Она сказала, что у нее трое детей в Прибалтике, и как бы меня это сильно удивило. Ладно, я могу понять, когда ты Родину свою защищаешь, у тебя трое детей, ты там врагов отстреливаешь. А когда у тебя трое детей, а ты наемница и работаешь от Чечни до Донбасса… Это как бы в голове не укладывается.
– Странно, потому что истории о прибалтийских снайпершах в чеченской кампании, да и в других конфликтах, никем не были подтверждены. Считается, что это выдумка.
– Это не выдумка. В 2000 году в Чечне при зачистке села Гансолчу мы с ними тоже встретились. Одну снайпершу тогда «затрехсотили», одну в плен живой взяли без повреждений. Они там в момент зачистки шестерых омоновцев постреляли. Мы только пришли в тот район, а пацаны из ОМОНа и СОБРа ставили блокпост. Эти две гадины их достаточно долго терроризировали, недели полторы. Когда мы туда пришли в составе 16-й бригады, мы навели в том районе порядок. Это тоже были прибалтийки, конкретно на 100 %, потому что у них были и документы с собой. В охранении у них было два негра-сенегальца и один иорданец…
Спасение гражданских
– Ни я, ни кто-либо из моих друзей не считал, что нужно было как-то геройствовать, лезть на рожон. Понимаешь, наш действительно геройский поступок в том, что мы выводили людей из некоторых районов. Опять же, искали корректировщиков – обнаружили в подвалах гражданских. Бабушки, дедушки, женщины с детьми в том числе сидели. В основном женщины и дети, там мужчины редко были. По крайней мере дважды мы связывались с руководством, они высылали туда технику – автобусы, и мы вывозили людей оттуда. Один раз человек восемьдесят из подвалов вытащили, второй раз – человек тридцать, наверное, эвакуировали. Прямо под артобстрелом. То есть соседние дома буквально складывались под ударами, а люди сидели в подвалах, прятались от арты. Мы их находили и выдергивали оттуда.
Эвакуация под артобстрелом
– Были у нас парни, не то осетины, не то абхазы. Они по многу раз проезжали через дорогу, мотались туда-сюда, перевозили грузы и людей в минивэне без окон и дверей. Они под огнем всех орудий укропов летели по дороге под 180–200 км/ч. У нас задача была прорваться, не попасть в окружение и выйти к границе с Россией. Не знаю, что было в головах у командования ВСУ, но такое было ощущение, что они пытались на Россию напасть, потому что они заезжали на территорию РФ, а это вообще ни в какие рамки не лезло. По мировому законодательству, они вообще не должны были подразделения подтягивать ближе чем на 30 км, и Россия их по сути