беседы, изменился в лице. Теперь его румянец стал пятнистым, как шкура у леопарда.
– Следующий вопрос, стало быть, – заплетающимся языком сказал кадет.
– В чем состоял этот план? – повторил Протопопов, снова взводя курок револьвера.
– Так нечестно, милостивый…
Павел Николаевич недоговорил – снова послышался щелчок. И вот уже в третий раз подряд лидеру Прогрессивного блока чертовски повезло – удача в этот день осталась на его стороне. Однако в барабане осталось всего три «неосвоенные» секции. И в любой момент из дула револьвера могла вылететь пуля.
Все это Милюков понимал более, чем отчетливо и немалых трудов ему стоило держать себя в руках. Он заёрзал на стуле, схватился руками за столешницу.
– Отвечайте на вопрос, Павел Николаевич. Я могу его повторить, если вы вдруг не расслышали?
Револьвер Протопопов не опускал до сих пор.
– Ладно… – кадет помассировал виски. – Я скажу, что есть и то, что сам знаю, а устроит это вас или нет – решайте. В то время говорили, что этот так называемый план состоял в создании большинства, которое само бы выступало о превращении Думы из законодательной в законосовещательную. Вы ведь помните, Александр Дмитриевич, как тогда поднялась политическая температура на заседаниях…
– Фамилии называйте, господин Милюков, – перебил Протопопов.
– Родзянко. Вот вам фамилия? Он потребовал тогда конституции. Потребовал весьма определенно. Я говорил это или нет, не помню уже. Он заявил… уф-ф, – Милюков снова принялся растирать виски. – Коковцов тогда еще включил интересные пункты, ну вы наверняка помните про формулировки о необходимости противостояния беззаконию в стране.
Клац.
Снова раздался щелчок удара курка.
Милюков на этот раз аж подпрыгнул от неожиданности.
– Почему вы выстрелили?!
– А вот вы мне сами скажите – почему? Видать у меня аллергия возникает, когда меня водят за нос, – пояснил Протопопов, проскрежетав эти слова.
– Я рассказываю, подождите… господи, Павел Николаевич… одна попытка…
Наблюдая за блеянием Милюкова со стороны, Александр Дмитриевич отчетливо понимал, что кадет находится на точке слома. К нему наконец-то пришло отчетливое понимание, что следующий выстрел может стать последним. Это очень развязывает язык. Дух духом, а для любого духа должно быть тело. Сейчас же все указывало на то, что тела кадет лишится при следующем выстреле. А ещё духом единым ты больше не станешь проводить думские заседания и ту же водку ты тоже не сможешь жрать.
– Сейчас ещё чуть-чуть водочки, с вашего позволения горло промочить, Александр Дмитриевич. Тяжёлый у нас разговор.
Милюков плеснул себе новую порцию водяры и тут же выпил.
Глаза его помутнели.
– Коковцев тогда сказал мне в лицо примерно следующее: Слава Богу, у нас нет парламента. Так и сказал, представляете? Этот, как и Столыпин начал с декораций конституционализма. А по факту он вместе с демагогом Барком работал на придворные кружки