алицо, как говорится, присутствовал конфликт интересов, свидетельствующий о том, что аналог всё ещё не осознал себя (только и единственно) членом «Братства». На него действовала та самая, описанная Азимовым и считавшаяся для «хроноагентов» большим недостатком, на грани профнепригодности, «одержимость временем»[1].
Сам Фёст считал, что особой беды тут нет, иначе просто не бывает, если человек не законченный «безродный космополит», а Азимов это явление осуждал, поскольку сам был из таких же.
Не раз вставал перед Фёстом, тоже подверженным временами «интеллигентским рефлексиям», вопрос, лучше всего иллюстрируемый на примере почитаемого им Штирлица-Тихонова. А как у него обстояло с этой самой «одержимостью»? Всё ж таки ровно полжизни он пробыл немцем, нацистом, до штандартенфюрера дослужился. Что-то ведь «фашистское» ему за эти годы приходилось делать, и делать очень хорошо, и не в комиссии по сбору бытовых отходов, а в СД! Старательность ведь явно была и инициативность, и служебное рвение. Как без этого на службе? Так вот кого в нём больше было, не по книжке, а в жизни – покинувшего Советскую Россию в юном возрасте романтика-чекиста или всё же талантливого специалиста РСХА? Для сравнения – можно представить гуманиста-идеалиста, честным трудом заработавшего «старшего майора» ежовско-бериевского НКВД, сохранив при этом в чистоте свои «белые одежды»? Если только некие «высшие силы» или воля автора не позволят ему заниматься какой-нибудь вегетарианской, абсолютно бескровной работой, позволяющей одновременно быть причастным к государственным тайнам высшей степени секретности.
Такие мысли часто посещали Фёста, ибо ведь «реальная деятельность» занимала лишь несколько процентов его жизни после встречи с Шульгиным, остальное – пусть активная, но праздность.
Когда Сильвия вернулась, она, то ли утомлённая, то ли поглощённая своими мыслями, серьёзный разговор отложила на следующий день. Одобрила удачную тактику Ляхова в вербовке Мятлева, согласилась с тем, что дальше, очевидно, особых проблем с выяснением окончательных позиций президентского окружения не будет. Подчеркнула, что ей удалось успокоить Императора и привести несколько весьма заинтересовавших Олега доводов в пользу необходимости изменить отношение к здешнему Президенту. Просто отнестись к нему как к молодому человеку (хотя на самом деле они были ровесниками), честному, наивному в делах государственного управления, почти случайно выброшенному к вершинам власти. А власть – это ведь совсем не то, что под нею понимают «карьерные чиновники». Не приз в «гонке на выбывание», не повод и не способ какой-то срок чувствовать себя «царём горы»…
Все это Сильвия пересказывала Фёсту отрывочно, в моменты, когда они оказывались наедине в кабинете или изолированных комнатах третьей, настоящей квартиры. Большую часть вечера она сосредоточила своё внимание на Герте и Мятлеве. Вела себя то как строгая тётка, старающаяся понять, что за «жених» появился у племянницы, и «самостоятельный ли он человек?», то как светская дама, уже с точки зрения «общества» прикидывающая, заслуживает ли эта юная девица внимания столь почтенной «особы 4-го класса» (т. е. генерала).
В этом, понимал Вадим, крылся очередной тонкий расчёт (а других у леди Си не бывало), только не совсем ясно – какой, на какую ситуацию спроектированный.
Но иногда она делала Ляхову знак выйти, очевидно точно выбирая момент, когда требовалась «оперативная пауза», чтобы «валькирии» и Леонид осознали или обсудили только что ею сказанное.
В один из таких «перекуров» Фёст сказал:
– Если бы вы с Секондом Олега «дожали», заставили включить «Крест» в список первостепенных государственных приоритетов, а сами стали реальным куратором проекта, получилось бы крайне интересно. Извините меня за дерзость, – при этом Ляхов улыбнулся несколько двусмысленно (а чего стесняться перед женщиной, не так давно откровенно предлагавшей себя в любовницы?), не будем касаться слишком деликатных моментов, но истории известны случаи… Стань вы как-то легитимизированным наместником Императора в переговорах с Президентом, работать стало бы гораздо проще. Я как раз неделю себе назначил, чтобы свести воедино и консолидировать команду «друзей Президента», после чего выступить с новым «предложением», от которого трудно будет отказаться. Тут и «Чёрная метка» пригодится, благо, есть повод для её активизации.
К случаю рассказал об обиде, нанесённой всему корпусу «честных служак» демонстративным, оформленным с подачи «закулисы», которой именно сейчас потребовалось показать свою силу увольнением авторитетного генерал-лейтенанта.
– Явные успехи делаете, юноша. – Сильвия задумчиво выпустила дым в открытое окно. – След в след за мной идёте. Я за вами обоими наблюдаю – вы своего братца всё очевиднее опережаете…
– Среда выживания у нас с ним разная. Одно дело – Гавайские острова, другое – леса северо-восточной Руси. У нас в десятом веке то охотиться, то избы рубить, то воевать приходилось, одновременно добывая хлеб свой в поте лица, а гавайцы в то же время на пляжах валялись, укрепляя силы кокосами, от нечего делать доску для сёрфинга придумали,