взглядом ее стол, заваленный бумагами, вдруг заметила фотографию, которую не видела раньше: на снимке улыбалась моя счастливая начальница, обнимая двух белокурых малышей.
Указав на снимок, я что-то вежливо спросила ее о детях. Начальница буквально просияла и поделилась со мной милыми пустячками, о которых в подобных случаях любят рассказывать гордые мамочки. А потом добавила, что ей удается проводить с детьми не больше часа по вечерам, пока они не лягут спать. Сделав такое признание, начальница поспешила перевести разговор на рабочие темы: похоже, она чувствовала себя виноватой по отношению к семье. Я тоже постаралась побороть в себе жалость и сочувствие, потому что поняла: меня ждет такое же будущее, если я не сверну с проторенной дорожки.
Сидя в кабинете начальницы, я ясно видела, по какой траектории пойдет дальше моя жизнь. Поздно вечером по будням – наши с мужем попытки наверстать то, что я упустила, работая в выходные. Встречи с друзьями отменяются, сил на них не останется. Ежедневно придется торчать в ненавистных пробках, злясь и чувствуя, как с каждой секундой тает драгоценное время, которое еще осталось от очередного рабочего дня. Не исключено, что когда-нибудь я сяду за стол моей начальницы и буду нетерпеливо посматривать на часы и ждать, когда можно будет помчаться с работы домой. И буду удивляться, почему в кабинетах начальников не делают окон – впрочем, понятно почему.
Между тем наша беседа продолжалась, и я мысленно отмахнулась от безрадостной картины своего карьерного будущего: начальница заговорила о моем очередном повышении. План на ближайшие пять–десять лет моей работы в компании был расписан чуть ли не по минутам. Оставалось только щелкнуть степлером и скрепить листки. Все отпуска распланированы заранее. Возраст выхода на пенсию определен. Зарплата на каждый год зафиксирована. Премии учтены. Офисное кресло идеально повторяет форму моей пятой точки.
Мне польстило, что руководство считает меня «работником с большим потенциалом». Я поблагодарила хозяйку кабинета и, извинившись, вышла, сказав, что мне надо кое-что обдумать. Вернувшись к себе, я уселась за свой стол, заваленный бумажным хламом – неизбежным спутником офисной работы, которую я, сказать по правде, не очень-то и любила. Я посмотрела на все эти папки с бумагами, на два древних компьютера с натужно гудевшими вентиляторами, гнавшими в офис горячий воздух. Поморщилась от боли: на пятках вздулись мозоли от новых кожаных туфель, которые были куплены в честь новой должности. А потом взяла со стола фотографию Дрю в рамке – точнее, наше с ним общее фото: я гляжу на него, а он улыбается, его карие глаза сияют, над верхней губой родинка.
Как я мечтала быть с ним вместе, создать настоящую, крепкую семью! Каждое мгновение нашей будущей совместной жизни мне хотелось запечатлеть на таких вот снимках и через много-много лет сделать фотографию, на которой мы, постаревшие и поседевшие, будем с таким же обожанием смотреть друг на друга. Я смотрела