Я – Арсений, а вас как зовут?
Марфа, довольно хмыкнув, протянула ему маленькую сухонькую ладонь.
– Марфа я. Вот тут живу, – она ткнула палкой в сторону своего дома. – Так я не пойму, чего, Арсений, ты тут сидишь? Ждешь, что ль, Лизу?
– Я, бабушка, Елизавету вашу люблю, – сам не понимая, почему, вдруг признался он этой древней, испещренной морщинами женщине. – А она меня – нет.
Марфа, обожающая сенсации, оторопела.
– Да ты что! Вот это новость! А Лиза-то знает? Лизавета, такая у нас! Гордая, неприступная, серьезная. Ты, парень, ее не кори. Она девка умная, знает, что делает.
– Гордая – это точно, – вздохнул Арсений.
– Ты крепись, – Марфа сочувственно похлопала его по плечу сухонькой ладошкой. – Не раскисай! А чего здесь сидишь? Не пускает в дом?
– Нет. Не пускает. И даже не разговаривает.
– Ну? – изумилась старуха. – Надо же! Сильна Лизавета! Ну, сиди, милок, сиди, что ж делать. У каждого своя планида. Может, чего и высидишь. Тут уж как карта ляжет, Лизавета у нас с характером. – Она пошла прочь и, обернувшись, подмигнула мужчине. – Ежели пить-есть захочешь, крикни. Вынесу.
С тех пор баба Марфа стала звать Арсения не иначе как «твой».
– Нынче твой приезжал, – докладывала она Елизавете. – Сидел в машине. Смурной такой. Жалко, Лизок, его.
Другой раз усмехалась:
– Твой упорный. Часа три под домом просидел, пока ты не показалась. Вот мужик! А ты, Лизок, чего его гонишь? Смотри, какой видный человек!
Ольга, слушая их препирания, только посмеивалась, но однажды тоже не выдержала:
– Лиза, а ты почему его даже в дом не пригласишь? Нехорошо. Чаю бы предложила. Воды-то не жалко.
– Не хочу, – Елизавета отвернулась.
– Я никогда не спрашивала, а теперь спрошу, – не отставала Ольга. – Ты мужчин, что ли, боишься? Не доверяешь?
– Я их знаю гораздо лучше, чем ты, – горько усмехнулась Елизавета. – Учителя хорошие были. И новых мне не надо. Поняла?
– Нет, – честно призналась Ольга. – Расскажешь?
– Не сейчас. Когда-нибудь обязательно.
С того январского месяца много воды утекло. Пролетел вьюжный февраль, закончился нелюдимый март, проскочил непоседливый апрель.
Арсений, так и не добившись внимания Елизаветы, приезжал и приезжал в село. Теперь уже, правда, значительно реже. Но если его долго не было, баба Марфа, бдительный часовой, начинала настойчиво теребить Лизу.
– Лизок, что-то твоего давно не видно. Жив он хоть?
– Да откуда ж я знаю? – пожимала плечами Елизавета.
– Вот и плохо, что не знаешь. Хороший мужик на дороге нынче не валяется! А ты разбрасываешься. И так вон сорок лет, а все одна да одна. А он – майор! Мужик что надо. И защитит, и поддержит, и залюбит до смерти! Ты подумай, Лизок!
Ольга, услышав это «залюбит до смерти», фыркнула:
– Господи, а это вы откуда знаете?
– Что ж я, по-твоему, молодой не была? – обиделась Марфа. – И на сеновале с мужиком не кувыркалась?
Ольга