он вообще не существует… Может, это галлюцинации?»
С такими мыслями Мари пришла на лекцию спустя пятнадцать минут после начала и села с самого края возле прохода. В аудитории царил полумрак, а профессор Чейз стоял спиной к студентам и водил лазерной указкой по огромному слайду, который проецировался на стену через проектор.
Мари прищурилась. На экране горела картина, которую она уже видела в коридорах замка. Кажется, «Саул и Аэндорская волшебница»[1]. Сгорбленный мужчина в белой мантии, каким обычно изображали тень пророка Самуила, явился к колдунье, но женщина в ужасе попятилась к каменной статуи, а израильский царь Саул пал ниц перед пророком. И причем здесь средневековье, если картина 19 века?
– Это Аэндорская волшебница из Ветхого Завета, – громко подтвердил догадку Мари профессор и переключил слайд. Теперь на стене горела красивая девушка в сером платье с чашей в руках. – А это Цирцея, дочь Гелиоса, что опоила друзей Одиссея и превратила их в свиней. Несчастная, одинокая женщина… Меня просили начать именно с ведьм, потому что мы учимся в Вэйланде, – со смешком добавил профессор и обернулся.
Луч проектора высветил его лицо, и Мари со стоном сползла ниже под стол. Это был он. Профессор Уильям Чейз. Его взгляд пробежался по лицам студентов, и Мари показалось, что он задержался на ней.
– Знаете, я здесь преподаю второй год, а все равно не понимаю местной зацикленности на ведьмах. Даже ваша учебная программа построена так, чтобы показать ведьм истинным злом, – он вздохнул. – Ладно, переключаюсь, а то меня закидают помидорами. По одной из легенд, – он снова повернулся к картине, – самые знаменитые ведьмы – это реинкарнации Аэндорской волшебницы. Когда Саул пришел к ней и попросил вызвать дух царя Соломона, она выполнила его просьбу. Но в Ветхом Завете умолчали, что колдунья поплатилась за свою помощь. Ее сожгли. Напоминаю, что это только легенда. – Профессор включил лампы и погасил проектор.
Яркий свет ударил по глазам, и студенты недовольно поморщились.
– А теперь вопрос: что связывает Аэндорскую волшебницу и Цирцею? – профессор уселся на край стола и скрестил руки на груди. На этот раз он был только в белой рубашке, хотя Айви шутила, что Уильям Чейз родился в джемпере.
По залу пронеслись перешептывания, но никто не рискнул поднять руку.
– Ну же! Все логично. Считайте, что я чуть раньше уже ответил на вопрос.
Профессор Чейз вздохнул, когда молчание затянулось. Он снова пробежался взглядом по рядам, и на этот раз Мари не показалось: его глаза почти что впились в нее.
– Мисс…? Да, да, вы, в чудесном зеленом свитере.
Это вообще-то был цвет морской волны, но Мари придержала язык.
– Мисс Бэсфорд.
– Замечательно. А по имени?
– Мария.
– Мария, – повторил за ней профессор Чейз, словно пробуя ее имя на вкус. Судя по улыбке ему понравилось. – Как вы считаете, что общего между этими двумя колдуньями?
– Потому что Цирцея – реинкарнация Аэндорской волшебницы, –