ничего нового в палате не появлялось, если не считать за новое кал и мочу. Сева решил восстанавливать в памяти то, что когда-то читал в «Знание – сила», номер за номером. Но в потоке воспоминаний теперь часто наступал затык. Зачем воскрешать знания, которые не несут никакой силы? Он, несмотря на все упражнения, только шевелит левой рукой. Что у него вообще работает? Лишь брюхо да одна рука – из хомо сапиенс получился брюхорукий моллюск.
Сева стал концентрироваться всего на одном эпизоде – уходе в серебристую дымку, когда его давили автомобилем. Порой ему казалось, что он и сейчас может окунуться в нее. Через неделю тренировок ему как будто удавалось почувствовать некий поток. Его словно тянуло вперед, потом вниз, и уже проглядывалась багровая воронка – в нее можно было упасть и не вернуться. С каждой тренировкой он приближался к ней все ближе. Завтра должно было получиться…
Километрах в трех от Дома инвалидов стоял монастырь. Прослышав о тяготах пребывания в сем мире сирых и убогих, тамошняя игумения стала назначать послушания для монахинь – помогать, как и встарь, несчастным.
И в тот день, когда Сева собрался добраться до багровой воронки, в палату вошла монахиня. Это была женщина непонятного возраста и почти бестелесная, отчего глаза ее выглядели большими, как фонарики. Что самое любопытное – в руке у нее был посох.
– Ну, заблудшие души, выходи строиться по одному… Так, ты отдыхай, – она вытерла олигофрену слюни, – ты, дедушка, лежи не стесняйся, Бог с тобой, – она побежала и вынесла за стариком судно.
– Так, а ты на что жалуешься? – Инокиня остановилась около кровати Севы.
– Уже не на что, матушка…
– Ефросинья.
– Разве что надоело мне тут, матушка Ефросинья… простительно ли желать, чтобы этому наступил конец?
– Надо искать не конец, а выход – а его можно найти, с Божьей помощью, даже в самой казалось бы безвыходной ситуации. Хочешь, я тебе почитаю? – Она взбила подушку лежачему больному и открыла окно проветриться; старичок неожиданно проявил высокую сознательность, не стал выступать.
– Душеспасительное?
– Непременно.
– Вы считаете, что я получил то, что заслуживал?
– Я думаю, что ты стал таким, чтобы душа твоя сделалась сильнее.
И монахиня, достав из сумы книгу, принялась читать, конечно же, в выдержках. Это был труд святого Григория Паламы о «божественных энергиях».
– Значит, благодаря неприятностям душа может стать такой сильной, что «обожит» и тело, даст ему новые свойства?
– Палама знает, что пишет. Ладно, я пойду, мне еще несколько палат обойти.
– Благословите, матушка. Так ведь, кажется, говорят.
– Только матушка игумения может благословлять. А я тебя перекрещу, раб Божий.
– Спасибо. Посох, пожалуйста, не забудьте.
Когда она ушла, ему было легко, будто легкий вечерний ветерок поднимал его над кроватью. А потом он заснул и летал над сиреневым садом, где