неудачником –Анэ, божество Заботы, лишь на краткий миг взглянула на него, а теперь прекрасный лик её обернулся зловещей ухмылкой Фрауута, божества Обмана. Прежде Гоззо, как и почти все в Кригмарке, редко поминал божеств, кроме Десписа, вечного спутника Истязателей смерти на их мрачных фабриках, да изредка Абота, когда скорее хотел отправиться в объятия божества Забвения, напиваясь после особенно тяжёлой рабочей недели.
Бювар передал ему Гюнтер. Тогда же в столовой. Просто оставил его под столом, взяв вместо него принадлежащий Гоззо. От обычного инженерского бювара, утверждённого артикулом королевского министерства снабжения, этот отличался наличием потайных отделений. Именно туда Гоззо должен был сложить то, о чём рассказал ему друг. Копии чертежей новой модели боевой машины с условным обозначением NcKpfwAusf.15«Куница». В отличие от предыдущей модели, названной «Крысой», эта мобильная боевая платформа имела на вооружении самое современное артиллерийское орудие – эфирную пушку. Сами «Куницы» ещё не поступили в армию, однако испытание на полигоне прошли на «отлично» и комиссия, включавшая сразу двух гроссмаршалов и генерал-кригскомиссара,6так впечатлилась результатами, что тут же единогласно вынесла резолюцию «немедленно начать производство» и как будто слова «немедленно» тут же добавили «в кратчайшие сроки». Именно поэтому военные заводы получили сразу несколько копий чертежей «Куницы». Одну из которых Гюнтер поручил Гоззо выкрасть.
Сделать это оказалось до смешного просто. Гоззо ничего не стоило оказаться одному в помещении с чертежами. Несмотря на строжайшую дисциплину на оборонном заводе, его попросту никто не воспринимал всерьёз. Ну как угроза может исходить от несчастного неудачника Гоззо, в самом-то деле. Свяжись он с Фрайкригом или ангельнской разведкой, тут же засыпется – с его-то «везением». В первый же день к нему нагрянут копфъягеры.
С присущей ему аккуратностью, Гоззо сложил в потайное отделение бювара чертежи, выполненные на тонкой бумаге. Такую не купить ни за какие деньги – вся она идёт на нужды промышленности, в основном, военной и поставляется исключительно на заводы и фабрики. Гоззо очень любил её, наверное, это была единственная настоящая радость в его жизни и работе инженером на оборонном заводе. Пивные не в счёт – там он просто забывался, падая в объятья Абота. Когда он расстилал на столе перед собой чистый лист чертёжной бумаги, в нём Гоззо нравилось абсолютно всё. Он любил проводить по ней ладонью и пальцами, прямо как по женской коже, почти лаская её. Любил хрустящий звук, с которым она складывалась. Он всегда делал очень аккуратные складки, и не только потому, что боялся повредить собственный чертёж, но и потому, что не хотел портить совершенство бумаги.
Но в этот раз бумага как будто жгла ему пальцы, пока он складывал чертежи в потайное отделение. Гоззо боролся с желанием скомкать их и затолкать как придётся, чего никогда бы не позволил себе прежде. Он злился на всё вокруг, а на самом деле, конечно же, на себя.