они платят деньги.
– У меня есть пара баксов, – сказал Ромео. – Я могу тоже стать вашим клиентом?
– Ладно, уговорили. Хотя обычно я с неохотой берусь за такие короткие волосы, как у вас. Особо не разгуляешься. Вы из тех, кто предпочитает классику, а с этим неплохо справляются и мои девочки.
Они вошли в салон (Ромео почтительно раскрыл перед Кожуховой двери, и она мимоходом одарила его новой улыбкой). Ромео немедленно пристроился в кресле перед огромным зеркалом, а Елена Васильевна вышла из зала, но быстро вернулась, уже переодетая в синюю униформу. Со всеми своими карманами, тесемками и наклейками форма выглядела слегка неказисто и, на взгляд Ромео, могла бы быть посексуальней, но он тут же вспомнил, что клиентами этого заведения являлись в основном женщины, и понял, что удобство здесь взяло верх над красотой.
– И о чем же вы хотели меня спросить? – поинтересовалась Кожухова, встав у Ромео за спиной и взяв его за щеки. Покрутила ему голову из стороны в сторону. – Бородин задавал мне массу вопросов, но я абсолютно ничем не смогла ему помочь… Да, я видела Светку в тот день, когда все это произошло. Она сидела в этом самом кресле, и ее поведение ничем не отличалось от обычного… Я говорю об этом, потому что Бородин задавал мне такой вопрос.
– Вы не помните, сколько было времени, когда к вам приходила Светлана?
– Об этом Бородин тоже спрашивал. И я ему сказала, что времени точно не помню.
– А почему вы ему так сказали?
– Потому что я в самом деле этого не помню. Обычно я смотрю на часы только под вечер, когда чувствую, что рабочий день идет к концу. К тому же у меня было много клиентов, весь день расписан. Тогда была суббота, то есть – день свадеб и походов по ресторанам, и в такие дни всегда работы выше головы. По субботам я даже обедаю всухомятку, на ходу.
– Сочувствую, – сказал Ромео. – Кстати, у вас довольно большая витрина, – он чуть качнулся вправо, где действительно находилась большая витрина, с красочными плакатами и рекламой.
– Витрина? – переспросила Кожухова удивленно. – Да, витрина большая, мне нравится работать при хорошем дневном освещении… Но при чем тут витрина?
– За последние две недели в городе не было ни одного непогожего дня, жара стоит страшная, как вы, наверное, уже заметили.
– И что?
– Сейчас десять часов утра, и солнце еще не дошло до вашей витрины. Это произойдет только около полудня, когда солнце поднимется вон над тем зданием с той стороны улицы. Тогда в зале станет жарко, и солнце будет слепить глаза. Как вы поступаете в подобных случаях?
– Очень просто. Мы опускаем жалюзи.
– Но поскольку сейчас они подняты, значит, в какой-то момент вы их возвращаете на прежнее место?
– Да. Как только солнце перестает мешать. Я же сказала, что освещение имеет для меня большое значение.
– А вы не помните: в тот день, когда к вам приходила Светлана, жалюзи были опущены или подняты?
– Ах, вон к чему вы ведете!.. А я-то, дура, голову ломаю: что он ко мне с этой витриной привязался? Умно. Надо