платит жалованье? Не может же армия существовать сама по себе, господа! Без службы королю, без жалованья, без государственного провианта!
Рассказчик задумался. Чувствовалось, что он и сам себе еще не ответил на этот в общем-то обычный вопрос: «Кому служат казаки?»
– Одно твердо знаю, господа, – они защищают свой край. Без какого-либо жалованья. Да, смею вас заверить, без жалованья и провианта. Они рады возможности спасать от врага отечество – вот все, что я могу вам сказать по этому поводу. Кстати, на Борисфене есть тринадцать порогов с убийственными водопадами. Так вот, настоящим казаком может считаться только тот, кто на утлой лодчонке способен преодолеть все эти пороги, а потом, на чуть большем челне, вместе с другими запорожцами переплывет Черное море. Для казаков это то же самое, что для рыцарей, желающих стать членами Мальтийского ордена, совершить трудное, связанное со множеством опасностей, паломничество на Восток. Причем всяк переплывший море казак тут же получал право именоваться черноморцем. В казачьей среде это воспринимается как рыцарский титул.
– Но позвольте, мсье, – подключился к разговору тучный чиновник, – неужто вы станете утверждать, что эти парни всю жизнь проводят только на островах и в походах? Разве ни у кого из них нет дома, они не имеют семей?
– Вступая в рыцарский казачий орден, они как бы дают обет безбрачия. Казак, умудрившийся завести семью, просто-напросто изгоняется из Сечи. Можете верить этому, я провел там почти два года. Именно так, господа, два года в краях, где непрерывно идут войны и где тебя каждый день подстерегает смертельная опасность. Это не бравада, это история, да освятит меня звезда путника.
Только сейчас д'Артаньян понял, что человек этот вовсе не иностранец. И дело здесь не в его отличном французском языке. Скорее всего, он принадлежал к тому отрекшемуся от бренного мира племени вечных путешественников, представителей которого можно встретить сейчас в любом конце света.
– На нескольких больших лодках, похожих на ладьи викингов, в каждой из которых может разместиться, в страшной тесноте, не более шестидесяти человек, они решаются пересекать море, высаживаться на турецком берегу и штурмовать крепости, не имея ни осадных орудий, ни обоза; не рассчитывая на какую-либо помощь в людях, порохе или провианте. Но самое удивительное то, что эти воины совершенно не знают страха смерти. Да, смею вас заверить: воины Дикого поля, как называют их степи, совершенно не знают страха. В мире нет страны, воины которой столь мало ценили бы свою жизнь и с таким презрением относились бы к смерти. Именно этим и объясняется удивительная храбрость и стойкость казаков.
– С презрением к смерти? – саркастически смеясь, спросил все тот же офицер со шрамом. – Мне не раз приходилось встречать людей, способных изобразить некое подобие такого презрения. Но именно изобразить. На самом же деле смерть устрашает любого. Нет человека, который бы не страшился пыток и смерти, – это говорю я, старый солдат.
– Но речь идет о людях,