что хотели бы занять ее место. А Ома злилась, потому что она с удовольствием уступила бы это место любому из них, чтобы прожить жизнь обычного человека. Никакой дар не мог сравниться со свободой.
Ей хотелось побывать в городах, о которых слышала лишь из рассказов торговцев, что иногда прибывали в их поселение. Возможно, даже открыть лавку снадобий и помогать людям в одном из таких городов. Конечно же, после того, как увидит их все. Хотела не бояться чувств, о которых так много болтали другие девушки. Жизнь избранной духами была похожа на проклятье.
– Все же решил тебя проводить, – тихий голос Кйала прозвучал за спиной, и Ома вздрогнула.
– Когда-нибудь привыкну к тому, что ты подкрадываешься, – она улыбнулась, чувствуя, как его руки сомкнулись на талии.
«Духи все видят», – беглая мысль в голове, которая заставила ее замереть.
– Не думаю, что духам есть дело, пока ты не прошла инициацию, – теплое дыхание коснулось шеи, вызвав волну дрожи в теле. Будто мысли читал.
– Они все видят, – прошептала Ома, отстраняясь, – и все знают.
Он заправил ей за ухо выбившуюся прядь, едва касаясь пальцами щеки, обнял за плечи, снова прижимая к себе. Ткань платья все еще хранила тепло его рук в районе талии. Казалось, что он их и не убирал.
– Разве служение духам – то, чего ты всегда хотела? – Он усмехнулся.
– Я это не выбирала, – Ома вздохнула, – за меня давно все решили.
– Мы можем уйти, – шепот в ухо вызвал очередную волну мурашек, его руки скользнули вверх по плечам, огладили ключицы, задержались на шее. – Хоть завтра, сразу после обряда. Хочешь?
Она чувствовала его тепло всем телом. Протяжно выдохнула, не сдержавшись, когда ладони легли на бедра. Она хотела. Все бы отдала за то, чтобы уйти. Руки скользили по телу, а пальцы почти до боли впивались в кожу. Она не могла уследить за их движением, казалось, его руки – везде и сразу.
– Да, – она выдохнула, почувствовал, как он крепче прижал ее к себе, – пусть отправляются хоть в Нижний мир.
Она почувствовала затылком горячее дыхание, когда он снова усмехнулся. Ей хотелось отстраниться, развернуться, чтобы обнять в ответ. Она подалась вперед, и он рывком притянул ее обратно, сомкнув пальцы на шее. Ома подняла руку, чтобы отнять чужую, но жесткой хваткой пальцы впились в ее запястья, не давая пошевелиться. Задыхаясь, она открыла глаза.
Берег реки и солнце, клонящееся к закату, тихий шелест листвы. Всюду, докуда ее взгляд мог дотянуться, были уродливые, с длинными пальцами руки, покрытые корой. Они прижимали бедра, смыкались на животе, давили на солнечное сплетение, одна пара рук продолжала сжимать ее шею. Вместо крика с губ сорвался лишь жалобный хрип. Перед глазами начало плыть и идти яркими пятнами. Легкие жгло от невозможности сделать вдох. Она сделала очередную попытку вырваться, но хватка стала сильнее. Ома закрыла глаза, чувствуя, как по щекам текут слезы. «Было бы крайне глупо так умереть», – она бы рассмеялась пришедшей