и были расшифрованы и распечатаны в человеческом виде.
Все хорошо, но нет полной ясности, сколько очков и какого рода заработал каждый из персонажей шифрограмм.
Почитайте их не спеша. И судите обо всем сами.
Перехват № 1
Капсула 1. Ангел-хранитель
Вчера встретил Феликса Петрова на Тверской и просто остолбенел от удивления. Вот он идет мимо «Палас отеля», пышные усы раздувает, соболья шуба широко распахнута, сапожки из крокодильей кожи по мостовой щелкают, а за ним бегут красавицы, одна другой лучше, в котиковых шапочках, горностаевых воротничках.
– Здравствуй, Феликс Петров, – обращаюсь я к приятелю, имитируя спокойствие. – Я смотрю, ты на коне?! Феликс Петров делает мне под козырек надушенной белой рукой и говорит:
– Поздравь меня, сегодня стал президентом североатлантической корпорации помощи русским тюленям.
– Во как, – поражаюсь я. Да, и как тут не поражаться. Еще, буквально, неделю назад я встречал Феликса Петрова здесь же, на Тверской, и был он одет в драный бушлат, армейские сапоги, а за спиной горбился рыжий рюкзак.
– Феликс Петров, ты ли? – спрашивал я его.
– Я, – горестно отвечал он.
– Ты, я смотрю, не на коне? – продолжал я наш разговор.
– Какой там конь?! – горестно отвечал Феликс. – Маковой росинки уже два дня во рту не было. Вот решил сегодня газеты продавать. «Молнию»! Надо нам этих банкиров на фонарях вешать, паразитов! Заедают чужой век, сукины дети! Все у них – и деньги, и женщины. А я к женщине уже пару лет не прикасался.
– Во как! – изумленно восклицал я. – Уже пару лет!
И вот теперь тот же Феликс Петров, окруженный веселой стайкой женщин, в шубе а la Шаляпин.
– А ничего особенного, – словно прочитав мои мысли, сказал Феликс Петров.
– Да, как же, ничего особенного? Да это просто мистика какая-то!
– Может быть и мистика! – хитро прищуривался Феликс Петров. – Ты приходи ко мне в гости, я живу теперь на Лубянке, в новострое. Знаешь?
– Как же не знать! – отвечал я. – Самый богатый дом.
– Вот-вот, значит, туда и подходи.
Прихожу я на другой день к Феликсу Петрову на Лубянку и чувствую себя просто каким-то Ротшильдом. Швейцар в красном камзоле с золотым позументом с меня китайский пуховичок снимает, девушка длинноногая мне волосы каким-то елеем смазывает и зачесывает набок, пара здоровенных телохранителей вежливо меня кулаками в спину подталкивают.
– А, вот и ты! – широко распахнув руки, поднялся с оттоманки Феликс Петров. – Бери гаванскую сигару! Наливай коньячок!
Закуриваю я сигару, наливаю армянский коньячок, а сердце просто отбойным молотком бьет в предчувствии жуткой тайны.
– Ну-ну, – подметил мое волнение Феликс Петров. – Тебе, я вижу, не терпится узнать причину моего фантастического финансового взлета.
– Не терпится, – не стал спорить я.
Феликс встал и показал рукой на маленькую темную дверь, в углу комнаты.
– Пойдем, – пригласил меня Феликс Петров.
Дверь скрипнула и пропустила нас в мрачное помещение, вроде чулана. Хозяин зажег керосиновую лампу. Она осветила ржавый велосипед на стене, детские санки с одним полозом, какой-то мешок с тряпьем.
В центре же чулана на стуле сидел крохотный человечек. Когда я подошел к нему поближе, увидел, что он крепко-накрепко привязан веревкой к стулу. Затворник дремал, опустив остренький подбородок на цыплячью грудь.
– Спит, паразит, – усмехнулся Феликс Петров.
Человечек проснулся и, заморгав голубыми глазками, прошептал:
– Пить!
– Ишь, пить ему подавай! – гневно удивился Феликс Петров. – Во каков!
– Кто же это такой? И зачем ты его здесь держишь? – спросил я.
– Раньше, – пояснил Феликс Петров, – вся моя жизнь зависела от него. Одеть нечего, жрать нечего – самое большое, что я могу, так это крикнуть ему в сердцах, мол, нет тебя, нет!.. А он мне всегда так ехидненько: «Как же нет? Вот он я, за твоей спиной!»
– Пить! – опять прошептал человечек.
Феликс Петров налил в алюминиевую кружку из трехлитровой банки воду, и хотел было влить ее человечку в рот.
– Я сам, – жалостливо попросил узник.
– Ну, хорошо, – улыбнулся Феликс Петров, – только не вздумай сбежать.
Феликс Петров развязал веревку. Человечек выпростал из-за спины два розовых крыла, взял ими алюминиевую кружку.
– Да быть этого не может! – воскликнул я.
– Почему же не может! – захохотал Феликс Петров, и гулкое эхо отозвалось в мрачном чулане. – Мой ангел-хранитель, собственной персоной. Только, если раньше я полностью от него зависел, то теперь он от меня.
Ангел попил, вытер губы крылом и попросил:
– Есть!
– Ишь,