поворота событий, зароптали, зашушукались, но никто не посмел открыто выступить с протестом.
– А куда его повели, как думаешь? – шепотом спросил Петр расстроенного Кирилла.
– Самое легкое, если взойдет на «козла» за нерадение в учении, – тихо сказал Кирилл. – Но неделю отсутствовать на службе – это серьезное нарушение царева указа. За это могут и кнут дать, и сослать куда-нибудь…
– Да неужто в этой школе такие строгости? – недоверчиво спросил Петр. – У нас в Посольском приказе тоже были наказания, ну, прогулял кто-то, подрался, за ошибки в тексте – пороли розгами, реже – плеткой… Но кнутом – такого не бывало.
– О-о, в Аптекарском приказе наказаний много! – безнадежно махнув рукой, сказал Кирилл. – Возьми хотя бы недавний случай. Как только закончилась война с басурманами и был подписан Бахчисарайский договор о мире, двоих наших младших подлекарей, которые работали в полках на заставе, как только они вернулись из-под Чигирина, сразу взяли под караул и отвели на расспрос к дьяку Виниусу. Как, почему, за что – никто ничего не знает. Только потом стало известно, что кто-то донес на стрельцов, будто они вместо того чтобы лечить и перевязывать раненых, грабили их, словно им было все равно, свой это или басурманин. Так вот, за татьбу на войне сослали обоих на южные московские рубежи, а перед этим им всю спину кнутом иссекли да по левому уху отрезали. Подьячий сказывал, мол, направили их на вечное поселение, на строительство Изюмской черты, что в Белгородском воеводстве. Там, говорит, они и наказание будут отбывать, и пользу государю приносить. А оттуда живым редко кто возвращается.
– Ты как будто жалеешь их? – сказал Петр, удивленный интонацией сочувствия, прозвучавшей в словах Кирилла. – Они же воровством занимались, за это и наказаны.
– Это верно, но все равно жалко, я их помню, хорошие были товарищи.
– А если бы одним из этих стрельцов, которых они грабили, был ты или, например, твой близкий сродственник, ты бы их тоже жалел?
– Тогда бы и я, наверное, рассуждал, как ты, – с горечью в голосе проговорил Кирилл, – но раз этого не случилось, все равно жалко их.
Наступило напряженное молчание. Петр как знаток дипломатических приемов при затянувшихся паузах быстро перевел мысли старосты в другое русло:
– А что это такое «Изюмская черта?»
– О… это новая пограничная… – Кирилл не успел закончить фразу, как вновь прозвучал голос доктора Блюментроста:
– Староста!
Кирилл от неожиданности вздрогнул и вопросительно посмотрел на ректора.
– Иди сюда, – позвал тот. Но Кирилл медлил. Ректор, видя, что староста не торопится, подбодрил его:
– Иди, иди, отсюда тебе будет лучше видно твоих товарищей.
Кирилл медленно вышел на середину зала и встал рядом с ректором. Все ученики в упор смотрели на него и ожидали, что будет дальше.
– Теперь