мир превратится в хаос.
– Я вполне могу обойтись и без общества, ради которого должна постоянно чем-то жертвовать!
– Хорошо. Представим, что ты одна. Сама по себе. Что ты будешь делать? Где возьмёшь еду. Воду? – он приподнял брови. Совсем как живой.
– Я могу сама выращивать себе пищу.
– Выращивать из чего?
– Из семян! Знаете, семечки такие маленькие, кладёшь их в землю…
– А семена ты где возьмёшь?
Он что, издевается?
– Мы же делали запасы всего необходимого. Прежде, чем закрыться в бункере! – я уже на грани истерики.
– Мы? – Советник еле заметно улыбается. – Нет «нас», есть только ты одна. Нет бункера, ведь его построили люди, в которых ты не нуждаешься.
Я опускаю глаза и растерянно мну подол платья. По спине стекает струйка холодного пота и ужасно хочется почесаться. Он застал меня врасплох и знает об этом.
– Как ты собираешься выживать одна, Анна?
Я вздрагиваю, услышав своё имя и не решаюсь поднять глаза, рассматривая многочисленные царапины на деревянном полу.
– Собеседование завершено. Ты можешь идти.
Я мгновенно оказываюсь у двери, растерянно озираюсь. Наконец вижу кнопку слева на стене и с силой вдавливаю в неё палец, двери открываются, я оказываюсь в родном школьном коридоре, несколько минут стою, прислонившись к шершавой стене и ловлю ртом воздух. Тупая, бесчувственная железка! Чтоб у тебя микросхемы закоротило!
Отдышавшись, я выхожу на улицу, хватаю заждавшегося меня Тёму под руку, и мы идём домой.
– Ну как прошло?
– Никак. – я вздыхаю. – Боюсь, что он что-то заподозрил.
– Почему? Что спрашивал?
– Ерунду всякую. Я сказала, что мне здесь не нравится.
– Зачем? – Тёма забегает вперёд меня, приходится остановиться.
– Затем, что он меня начал доставать! И вообще, неважно, что решит Советник, нас это не касается!
Щиплет в носу, ещё не хватало разреветься. Я ускоряю шаг, Тёме приходится за мной почти бежать. Возле дома мы обнимаемся на прощанье, и вдруг он целует меня! Его губы чуть обветрены и слегка царапают мои. Пахнут вишнёвым сиропом. Тёма обожает вишнёвый сироп, постоянно таскает с собой небольшую бутылочку. По мне так жуткая кислятина.
Я стою, боясь шевельнутся, и он продолжает исследовать мои губы, затем раздвигает их кончиком языка – от этого вероломного вторжения у меня подгибаются ноги, я цепляюсь руками за воротник его куртки, чтобы не упасть. Тело становится ватным и тает, как мороженое в июньский полдень. Я хочу, чтобы это продолжалось. Вечно. Но Тёма отпускает меня.
– Мы справимся, – говорит он шёпотом, глядя мне прямо в глаза.
Я киваю и скрываюсь за дверью. Дома я без сил падаю на диван и зарываюсь в подушку. Это всё неправильно. Зачем он поцеловал меня? Просто, чтобы успокоить? Или сработало заклинание? Что если он захочет большего? Мне это совсем не нужно, я хочу, чтобы всё оставалось как