из них в отдельности и все они вместе будут представлять угрозу.
Смерть отца не выходила у него из головы. Будучи человеком средних лет, меланхоличным, а временами задорным и даже весёлым (чаще всего по праздникам), Шестнадцатый Эмирхат покинул этот мир рано. Он мог бы править ещё сорок-пятьдесят лет, но что-то или кто-то заставил его умереть в сорок один год. Причину смерти установить не удалось.
Во Дворце говорили, что за день до несчастия Государь был в гостях у приятеля. Когда Эмирхат вернулся, все заметили, что он чем-то расстроен. Вечером мужчина был немногословен, необычайно задумчив, не слышал вопросов, думая о своём, смотрел в одну точку. В палаты ушёл раньше всех. Решили, что устал: у него было два приёма. А позднее открылось, что ни у какого приятеля он не был.
Пошла догадка за догадкой, но правды так и не доискались. Самое интересное, что только Эмирхата насторожил беспорядок, царивший в палатах покойного. Никто из домашних не придал значения такому обстоятельству: неопрятность сопровождала Шестнадцатого Эмирхата с рождения. Но сын, наследник, понял это по-своему. Уже после церемонии прощания он снова оказался здесь и приказал: «Ничего не трогать!» Его оставили одного. Только теперь Эмирхату стало ясно: хаос не случаен. На полу валялись не вещи, как прежде, а лишь бумаги, фотокарточки, старые календари. Отец, несомненно, что-то искал. Но нашёл ли? Скорее всего, то, что было предметом поиска, как-то относилось к давнему прошлому: слишком много старинных записок и писем. В ту минуту сын решил, что просто обязан продолжить дело родителя: если из-за этого ни с того ни с сего умер человек, значит, случилось что-то серьёзное, возможно, страшное.
И зачем отцу понадобилось обманывать родных? А эта история с приятелем? Эмирхат лично посетил места, где его отца видели в последний раз, узнал о продолжительности каждой встречи. Сначала он направился в Общественный дом. Там, исходя из сведений учётного журнала, бывший Эмирхат пробыл недолго. Один из работников, угрюмый старик лет шестидесяти, сказал, что «Государь хотел кого-то найти, по годам-летам спрашивал, но, убедившись в том, что никого подобного нет, сразу же оглянулся на выход». А затем поехал в Тисильский университет… И этот визит не был включён в перечень обязательных официальных встреч, то есть, он был совершён в личных целях. Государева охрана в тот день осталась во дворе университета. Получается, что никто не знает, к кому и зачем ходил Государь.
Пока молодой Эмирхат в очередной раз пытался выйти из этого замкнутого круга, чьей-то хитрой западни, Лизабет Рославецкая уже была у профессора Майски. Его, «мудрого старика», все уважали и одновременно боялись, и, пожалуй, только одна Лизабет не испытывала к нему страха: они были большими друзьями в студенчестве и до сих пор являлись ими.
– Добрый вечер, мой друг! – Майски подошёл к гостье и взял её за руку, предлагая кресло.
– Я тоже рада встрече!