затем мотнул головой и снял с потолка пустующую верёвку для белья.
– Не бережёшь себя, братец Кролик, не бережёшь… Не пожалеешь?
– Уже жалею, – буркнула Маша, села на стул и подставила руки для прохладной верёвочной удавки.
Как Лис ускользнул с острова, она так и не поняла. Но когда через двадцать минут в комнате появились БИМПовцы, взявшие с собой одного устрашающего великана в хаки и с какой-то махиной наперевес, его уже и след простыл.
Люди в штатском бережно достали Машу и развязали ей руки.
Маша молчала. БИМПовцы тоже ничего не спрашивали. Они за полминуты обнюхали весь крошечный островок, пригласили Машу в вертолёт и отправились обратно.
Маша молчала. Она запуталась. Её внутренний раздрай напоминал ей самой запуганного свидетеля на суде, с одной стороны на которого давит прокурор, со второй – адвокат, с третьей – дружки обвиняемого, стоящие на улице и ожидающие приговора, тайком держа руку на спусковом крючке пистолета, а в четвёртой – семья жертвы, что будет обвинять его во всех грехах человеческих, стоит ему только не подтвердить ангельское поведение жертвы. И только право хранить молчание спасёт его.
На девушку просто не обращали внимания – она была уже не нужна. Ищейки, которым был нужен Лис, были профессионалами: потерпев поражение, они не стали заламывать в отчаянии руки или срываться на агентессе, что нашла и упустила преступника. Они сосредоточились на новых задачах.
Нашла и упустила – эти две чаши весов уравновесили друг друга. В агентстве Маэстро сдержанно поблагодарил девушку за работу, но дифирамбов за раскрытый висяк петь ей не стал.
Работа снова пошла своим чередом, но только Маша чувствовала, что она сходит с рельсов как поезд, пытающийся проехать после стрелки по обоим путям.
Жизнь то ли закончилась, то ли начиналась. И что из этого было правдой – не смог бы увидеть в своём хрустальном шаре даже самый башковитый прорицатель.
Гектор
Говорят, что деньги развращают человека, но это не совсем так. Деньги развращают бездельника.
Теоретически Маша, жившая в двадцати минутах езды от работы на улице Тарана, имела финансовые возможности (деньги в тумбочке, что клал туда Маэстро) преодолевать это пространство на такси, машине с личным водителем и, при желании, на вертолёте.
Но она так не делала. Рано утром встав, почистив зубы и выпив чашку чая с булочкой, она выходила из своего подъезда под пронизывающий северный сквозняк, и брела по плохо расчищенным от снега тротуарам к остановке общественного транспорта.
Там, вместе со жмущимися в пальто и куртки собратьями-горожанами, она ждала автобус десятого маршрута, впихивалась в его тёплый, душноватый, пахнущий соляркой и потом работяг салон.
Двадцать минут неторопливого путешествия в сдавленном со всех сторон состоянии – и она выходила на благословенно свежую, продуваемую ветром с залива остановку. Дом Агентства потерянных душ был уже напротив.
В один