.

объектом их нежной заботы. Я даже воспользовался моментом и выступил с краткой речью от лица Макото: «Спасибо вам всем!» Я почти не разговаривал в больнице, чтобы не выдать себя, поэтому после моего небольшого выступления родители Макото даже прослезились.

      В общем, семейная идиллия во всей красе.

      Пурапура говорил мне, что обстановка в моей гостевой семье будет зависеть от масштаба ошибки, которую я совершил в прошлой жизни. Мне даже стало казаться, что грех мой был совсем малюсеньким. Наверное, я слишком много пил. Или чересчур много тратил. Или же был жиголо-соблазнителем. Что-то в этом роде.

      Единственное, чего я не мог понять, – почему Макото, которому выпало счастье родиться в такой хорошей семье, вдруг решил покончить с собой. Кажется, слово «самоубийство» оказалось в доме под запретом, и никто не заикался об этом. Поэтому иногда я начисто забывал, что Макото решил наложить на себя руки.

      Как только стол опустел, мать Макото заботливо обратилась ко мне:

      – На ужин я приготовлю твои любимые блюда, Макото. Может, тебе немножко передохнуть? Хочешь, поспи у себя в комнате до ужина.

      Я слегка устал от пребывания в тесном семейном кругу, поэтому встретил это предложение с благодарностью.

      – Да, пойду отдохну.

      Я резко поднялся со стула и вдруг замер как вкопанный.

      Ведь я и понятия не имел, где и как в этом доме все расположено.

      Что делать?

      – Что такое, Макото?

      – Тебе плохо?

      Кажется, члены семьи что-то заподозрили.

      Внезапно – как будто понимая, что настало его время, – у двери гостиной возник Пурапура, на этот раз почему-то в костюме.

      Развернувшись, он сделал мне знак рукой. Я хотел кивнуть, но вовремя удержался – похоже, кроме меня, его никто не видел.

      Не говоря ни слова, я бесшумно поднялся по лестнице вслед за Пурапурой. Спальня Макото располагалась на втором этаже. Это была комната в европейском стиле площадью в шесть татами. Простая мебель, по большей части черная, небесно-голубой ковер. Яркий свет заливал комнату через многочисленные окна, шторы цвета травы отражали солнечные лучи.

      Пурапура остановился перед ними, а я присел на краешек кровати.

      – Давно не виделись, – с иронией заметил я. – Вы же вроде бы проводник. Я думал, вы мне все тут покажете и расскажете.

      – Такова наша политика, – сразу ответил Пурапура. – Лучше, чтобы у тебя не возникало никаких предубеждений.

      Ты сам должен все прочувствовать, а не мы тебе все показывать.

      Я снова оглядел Пурапуру с головы до пят. Что-то с ним не то.

      – Там, наверху, вы выглядели иначе…

      Пурапура усмехнулся на мои слова:

      – В чужой монастырь со своим уставом не ходят. Честно говоря, когда я появляюсь в земном мире как ангел, то чувствую себя дураком. А ведь люди меня даже не видят!

      – И раньше вы как-то повежливее со мной разговаривали.

      – Говорят же, что снаружи, то и внутри. Ха-ха, шутка.