имею ничего против этой системы, – сказал Борланд. – Я заплачу.
– Вот как? Хм… – Старик сделал глубокую затяжку. – А я думал, ты рогом упрешься.
– Погоди, грузовик, – проговорил Борланд. – Я не сказал, что заплачу именно тебе.
– Что? Ты совсем больной, дубина?
– Я буду больной, если стану платить каждому укурку, кто заявится ко мне на порог, – пояснил Борланд, глядя попеременно на каждого из троих.
Камаз вытащил самокрутку изо рта.
– Как ты меня назвал?
– Тебя – никак. Я в принципе говорю. Как ты верно заметил, я здесь человек новый. Пойми и ты меня: я тебя впервые вижу. Конечно, я должен буду что-то дать тому, у кого здесь сила. С этим я согласен, в чужие правила не лезу. Но если я кому-то что-то дам, а потом окажется, что я заплатил левому оленю, у которого нет никаких прав, то мне тоже конец. Я не буду тебе платить просто из самосохранения. Я тебя не знаю.
– Ясно. – Камаз усмехнулся, словно только что выслушал детский стишок. – Послушай, милый. Пройдись сейчас по камерам и спроси, кто я. Все тебе скажут, что я держу это место. Вот сходи и спроси.
– Была такая мысль. – Борланд снова сел на кровать. – Сходить к «семигранникам», например. Но мне сказали, что меня там зарежут. Так что извини – тебе придется доказать, что у тебя здесь власть. За то время, что я здесь, мне никто тебя не представил.
Камаз затрясся от злости.
– И да, если твои ребята захотят меня покромсать, это ничего не изменит, – добавил Борланд. – Здесь каждый при желании может сунуть мне нож в спину, и это не показатель силы. Я не в силах платить каждому. Это сделает меня отмычкой еще больше, чем если бы я не платил.
– Короче, ясно. – Камаз чуть успокоился. – Тебе просто нечем платить, ты решил это скрыть красивыми словами и потому полчаса сношал мозг, вместо того чтобы извиниться и попросить чуть больше времени. Я вернусь на вечерней перекличке. Если дани не будет, ты не только не получишь приветствия. Ты можешь больше отсюда ногами не выйти.
Камаз вышел из камеры, его люди молча попятились за ним. Ни один не отводил от Борланда напряженного взгляда.
Сталкер растянулся на койке и не смыкал глаз, пока на всех уровнях «Вертикали» не закрылись решетки камер. Пакетик чипсов уютно шелестел у него в руке.
– Стойте! – кричал Виктор, подбегая к радиологам. – Куда вы ее увозите?
– В госпиталь, – ответил ученый. Небольшой динамик снаружи костюма радиозащиты передавал его слова с мерзким треском. – Отойдите, пожалуйста, и не мешайте.
Ольга без чувств лежала на каталке, наглухо закрытой сверху герметичным стеклом. Ее лицо почти закрывала кислородная маска.
– В какой еще госпиталь?! – не понял Виктор. – У нас же медблок по очистке от радиации, лучший в стране!
– Потому его и отдали гостям, – спокойно сказал один из «кремлевских». – Все ресурсы ЦАЯ отданы под лечение пострадавших. Вашу сотрудницу доставят в одну из столичных больниц. Прошу, не мешайте.
– Да пошли вы… – Виктор стоял на месте и в бессилии