в кожу мертвеца. Ниже я чувствовала рёбра повешенного, но впалый живот не касался моего, зато в паху щекотали жёсткие волоски над его холодными причиндалами. Я даже почувствовала ногой его висящий член, когда поудобнее переступила! И зачем только эпиляцию себе прямо перед походом сделала? Чтобы гигиену соблюдать было проще? Ну-ну! Отлично вышло! Почти «поцеловала» губками-то!
Сейчас казалось, что это реально манекен. Или даже не манекен, а восковая фигура. Точно! Труп просто не может быть таким! Труп либо высыхает и становится похожим на бумажный – лёгкий, как жук на подоконнике. Либо гниёт и становится рыхлым. И в любом случае разваливается. И воняет! Этот же крепкий, словно из камня, без запаха. Но при этом точно не статуя. Слишком натурально волосы растут, слишком точные черты лица. Такое может быть либо у настоящего человека, либо у очень качественной восковой фигуры… Но сколько должны были заплатить эти дебилы, чтобы хотя бы напрокат взять такую?! Вряд ли зарплата работников офиса среднего звена позволила бы «розыгрыш» подобного уровня. Получается, что выглядит оно как восковая фигура, но быть ею не может.
– Твою мать, а если это место преступления?! – выдохнула я в ужасе. Вполне могло оказаться, что этого мужика морили голодом и просто грохнули недавно, вот он и не успел разложиться, а эти пропитые дебилы даже не поняли, что надо в полицию срочно звонить! Ну реально, если бы не пыль, то можно было бы решить, что он только из МОРГа!
Зрение привыкло к скудному освещению, да и солнце сместилось, добавив лучей, и я попыталась сдвинуться хоть немного. Повернулась, чтобы заглянуть в лицо несчастного, но нос упёрся в его щёку, и я лишь краем глаза смогла увидеть переносицу. Отклонилась назад, насколько хватало сил, но даже морщинки между хищных бровей скорее показались. Глаза трупа были плотно закрыты, а на густых чёрных ресницах собралась многовековая пыль. Нет, это точно не восковая фигура! Слишком искусно сделана текстура кожи! Я помнила его чёткий понурый профиль, когда меня вешали. Усы и борода росли плотно, а рядом щёки были выбриты, хотя теперь, когда пыль слетела, на челюсти проступила едва заметная щетина, которая чуть царапала мою влажную от слёз кожу.
– Эй… Эй, чувак… – дрожащим голосом прошептала я, теша последнюю надежду. – Эй, ты аниматор? Слушай, если тебе ребята заплатили, давай я тебе денег дам тоже. У меня на карте есть подушка, я на ипотеку копила. Там немного, но я уверена, что больше, чем они дали! Эй! Ну пожалуйста, прекрати, ладно? Давай просто перестанем, и я не буду подавать на тебя заявление, хорошо? Это они виноваты, они ебланы, а ты просто исполнитель, а?
Я поняла, что больше не могу говорить, потому что слёзы, текущие по щекам всё сильнее, захлюпали в горле, и я всхлипнула, проглатывая их. Труп молчал, а мне совершенно не хотелось верить, что это не розыгрыш. Пусть жестокий, пусть глупый и унизительный, но розыгрыш! Я даже была бы рада, если бы они где-то поставили камеру с прямым эфиром и ржали надо мной, чем окажется, что это на самом деле мёртвый человек!
«Божечки, а если он чем-то был болен? Какой-то вирус доисторический, из-за которого бактерии не трогают, и поэтому