предал истинную веру!
– Кто ты, чтобы судить об этом?
– Клянусь Аллахом! – сказал амир, доставая нож. – Свои деньги я все равно получу, будет у тебя язык или нет.
– Как ты смеешь лить кровь в доме, где тебе предоставили приют! – раздался громкий и уверенный голос.
Амир резко развернулся. Между домом и дувалом стоял шейх Джавад, а за ним – боевики, вооруженные автоматами. Это был отряд ополчения племени, шейхом которого был Джавад. Этих боевиков оказалось столько, что с того места, где стоял амир, невозможно было сосчитать их всех по головам.
– Это мой пленный! – нагло сказал амир. – Мне решать, что с ним делать.
Вождь племени покачал головой.
– Это не пленный. У тебя не может быть пленных, ты просто украл человека. Ты не воин, а убийца и бандит. Ты и в самом деле не идешь по пути Аллаха. Тропа, по которой ты шагаешь, ведет в ад, прямиком к дереву зам-зам.
– Что ты знаешь о джихаде, старик?! – крикнул амир, стараясь произвести впечатление скорее не на шейха – его-то голосом не проймешь, – а на тех воинов, которые стояли за ним, сжимая в руках винтовки и «калашниковы». Они были молоды, но лица их оставались непроницаемыми, суровыми.
– Я знаю то, что двое из моих сыновей вышли на пути Аллаха, и сейчас они шахиды. Но мы не добились ничего, кроме горя и страданий. Это все потому, что Аллах наказывает всех нас за таких негодяев, как ты.
Амир понял, что так ничего не добьется.
– Посмотри на этого неверного! – крикнул он, показывая на заложника. – С чего ты взял, что он правоверный? Этот негодяй говорит, что хочет делать намаз, чтобы поиздеваться над нами, теми, кто искренне верит. Он не хочет, чтобы ему отрезали голову, но, оставшись наедине со своими шайтанами, оскорбляет Аллаха и смеется над Ним!
– Ты настоящий отступник, – сказал вождь. – Избиваешь человека за то, что он хочет обратиться к Аллаху. Воистину такую мерзость делают лишь худшие из неверных. Только то, что ты мой гость, останавливает меня от того, чтобы выгнать отсюда тебя и твоих людей прямо сейчас. Но я напоминаю тебе, что, согласно шариату, путник вправе пользоваться гостеприимством любого дома три дня. Два из них уже прошли, сегодня третий. Поэтому завтра ты покинешь этот дом и пойдешь дальше. А если за оставшееся время ты совершишь еще какую-нибудь мерзость, то я напомню тебе, что гость неприкосновенен только до того, как виден дом, который он покинул. А мои люди, хвала Аллаху, умеют ходить по горам гораздо быстрее, чем твои.
– Ты не прав, шейх, – сказал амир, чтобы спасти хоть часть своего достоинства.
– Возможно. В любом случае Аллаху ведомо лучше. Он рассудит нас, когда придет срок. Думаю, для тебя он наступит уже скоро. – Шейх посмотрел на пленного мусульманина и сказал: – Ты можешь совершить намаз вместе с нами. Если ты хочешь обратиться к Аллаху, то тот негодяй, который откажет тебе в этом, откроет себе путь в ад.
– Он сбежит! – крикнул амир.
– Он не сбежит. Здесь некуда бежать.
Брат в круглых очках стоял в дверях помещения, где проходила съемка, внимательно смотрел и слушал.
Двор