Попроси меня. Матриархат. Путь восхождения. Низость и вершина природы ступенчатости и ступень как аксиома существования царства свободы. Книга 9
уточнить, что захватом здесь имеется в виду установление на данной территории строений, поскольку закрепившись пусть и на части высоты, происходит овладение всей высотой, что к тому времени уже проделала со многими высотами японская сторона, поэтому на сей раз от руководства страны был отдан приказ и к середине июля окопные работы были выполнены на 80%, заграждения на 50%.
Закрепление советскими войсками на высоте Заозерная вызвало со стороны Японии протесты по двум обстоятельствам. Первое, ситуацию осложнил тот факт, что при возведении укреплений на холме, советскими пограничниками на несколько метров была нарушена линия границы. Очевидно, без специальных приборов было трудно сориентироваться на местности, т.к. граница была условной, да и работы велись под прикрытием ночи. Это нарушение, судя по всему, советской стороной было замечено не сразу. Лишь 24—25 июля В. К. Блюхером (командующий ОКДВА) на высоту Заозерная была послана комиссия, которая зафиксировала «„нарушение“ нашими пограничниками Маньчжурской границы на 3 метра и, следовательно, „установила“ нашу „виновность“ в возникновении конфликта на оз, Хасан», о чем была послана наркому обороны телеграмма с требованием наказать «„виновников в провоцировании конфликта“ с японцами»110. И второе, что, вообще, занятые высоты в этом районе, Заозерная и Безымянная, не принадлежат СССР, а – Маньчжоу-Го. Японцы воспользовались обстоятельством не полной ясности карты, приложенной к Хунчуньскому протоколу и, что в протоколе 1886 г. эти высоты поименованы не были. Это дало возможность японской стороне отодвинуть границу на некоторое расстояние в свой «плюс».
Таким образом, у японцев появился повод заявить протест советскому правительству отвести свой пограничный гарнизон «на прежнее место», а, вместе с тем, проверить, не кроется ли за активными действиями советских войск на границе с Маньчжурией и Кореей каких-либо далеко идущих планов военного вмешательства в японо-китайскую войну.
Нарком по иностранным делам СССР М. М. Литвинов на претензии японской стороны остался непреклонен. В телеграмме от 25 июля 1938 г. он сообщал: «Ей [Японии] неприятно нахождение наших войск на высоте, которая имеет стратегическое значение и, поэтому она сделала попытку путем шума в печати и запугивания побудить нас отозвать свои войска. Натолкнувшись на наш решительный отказ, японское правительство очутилось в трудном положении, ибо формально обосновать свою претензию оно не может, а отступив – теряет лицо. Имеем основание думать, что на осуществление угроз Япония не решится, опасаясь как бы это не вызвало столкновения по всей границе»111.
Однако советская дипломатия просчиталась. Обстановка в районе о. Хасан стала стремительно накаляться. 15 июня в 5 м от линии границы, на советской территории, был убит японский жандарм, проводивший рекогносцировку местности. После этого «японское командование Хунчуна