вообще с какой-либо идентичностью. Я не ощущаю себя мужчиной, белым, русским; даже, к сожалению, не ощущаю себя старым – кем я являюсь.» Тот самый конденсат отстраненности вне привязки традиционным параметрам создает уникальную интеллектуальную добавленную стоимость личности, позволяющую быть на максимально возможной высокой точке обзора реальности.
Конденсат в пространстве умной границы, созданной сплетением контекстуальных грануляций. Богатство потока сопряжения с вмещающей средой зависит от способности творить контексты через остранение (сотворение заново через удивление) привычного вне эксплуатации банальности. Неприемлемое, при этом, суть некий палимпсест с наносимыми на него красками доброжелательности или адаптационно-сущностной адвокатуры.
Конденсированная идентичность парит облаком в пространстве Umwelt, дрейфуя в остранении.
====================
* По-Аврелиевски, «наедине с собой», то бишь в личном когнитивном пространстве, организованном по периметру контекстуальным плетением самости, условно дрейфую, называя из себя самой окружающие явления (по природе своей глухонемые). Это и есть практика остранения.
lancea
Ланцетовидные крылатки, то бишь юные семена ясеня, в закатных лучах создают веяние прозрачной потенции, ясеневую ауру сего майского вечера.
Крылатый lancea – то ли вектор, то ли идентификационная составляющая прописи пространства надёжности, то ли поэтический оттенок моей личности…
Созерцая безграничность времени и множественность человеческих особей, прихожу к осознанию, что мое существование не имеет никакой важности, более того – оно ничтожно. Оттого пытаюсь обезболиться, точнее, обезничтожиться в каскаде импульсов создания уникальной текстовой self-identity.
Кремационный балет
«Симфонические танцы» Рахманинова в Зарядье – вчерашний концерт раскрылся еще одной трансляцией остранености в пространстве Umwelt. Тончайший контакт с деланием личности композитора произведением искусства. Подлинный науистический балет остраненой пластики кремации.
Примериваю к себе третью часть. Но нет, мой кремационный балет в «Одиноком пастухе» Джеймса Ласта.
Обезничтожиться
На предыдущей странице дерзнула совершить диагностику потребности создавать тексты. Ощущаю себя зрителем в ложе театра Реальности, абонемент в который продлевается или, точнее, длится и длится. Аплодирую словами текста в полной солидарности с замечанием Т. Венцлова – «Ведь не понятно, как уловить собственную самость. Не в зеркало же смотреть! Наверное, я скажу так, что есть несколько книг, есть тексты, которые я сочинил, вот это и есть я.» Я-многомерность текучей динамики структурно-симфонического сопряжения с Реальностью.
Аплодируя в остранении, разрушаю (демонтирую) ложу и само аплодирование претворяю в демиургический акт; пересобираю сценарий согласно своей идентичности –