гнали немалую общинную отару овец, которая тоже разрасталась на глазах, и люди от этих животинок молоком, сыром да шерстью пробавлялись. На мясо шли только ослабленные или раненые овцы да бараны. Ведь следом за обозом и волки плелись.
Да в Даурии кривичи щенками разжились, и теперь собачки эти верную службу служили, не давая степным хищникам разгуляться. А уж мяса в виде дичи лесной и степной охотники добывали достаточно.
Купцы, узнав об очередной долгой остановке, буквально взвыли. Раньше путь от границ Аримии до Гардарики или Южных гор занимал чуть более года, а в этот раз шли они караваном без малого уже семь лет. Товары пылились в дороге, ветшали, теряли свой привлекательный вид, и грозило купцам разорение в этот раз и только.
И в один из дней, не прощаясь с князем, купцы, плюя в сторону лагеря кривичей, погнали свой караван дальше на запад, видимо, посчитав, что в землях русов хунхузов уж точно нет.
Через несколько дней, после того как отлепились от них купцы, заметили люди в степи облако пыльное. Оказалось, что сюда с севера шло скопище людское. Пеше, на конях и повозках сотни людей шли, ориентируясь на шатры полотняные, что кривичи на берегу речки поставили, да на дымы, что из землянок поднимались. Гнали они с собой ещё и табун лошадей да отару овец, словом, всё как у кривичей было.
Памятуя о хунхузах треклятых, приказал Гридай на всякий случай повозки кругом вокруг лагеря поставить. Этот приём оборонительный он от даурских русов перенял.
А от скопища пришлого три точки еле заметных отделились. Вскоре к повозкам кривичей прискакали три всадника. И это были не хунхузы, которые, по правде говоря, до этих мест уже не добирались. Покряхтывая от боли в ногах, князь с десятником Коськой да сыновьями Минькой и Бусом стали напротив спешившихся гостей.
– Чьи вы будете, люди добрые? – Гридай чуть опёрся на слегу повозки, давая отдых малый ногам натруженным.
Ратник, с мощной выпуклой грудью, бугрящейся мышцами, с еле заметной усмешкой осмотрел защитные редуты кривичей.
– Я – сотник Коврат с сотоварищами из дружины князя Булата. А ты кто, муж великомудрый?
– Гридай, князь кривичский. А это, – повёл он рукой вокруг, – сыны мои, Бус да Минька, да друг мой, сотник Коська.
Кинул Коврат хмурый взгляд на князя.
– Потолковать бы нам надо, князь светлый.
– Отчего не потолковать. Потолкуем.
Дал он знак, и сыновья его подняли вверх слегу одной из повозок, пропуская в круг пришлую троицу. В просторном шатре князя тут же появилось несколько толстых чурбаков, на которые все и уселись.
– Вишь ли, князь, – без обиняков начал сотник, – сейчас сюда идёт только малая часть людей из стольного Голунь-града, а скоро не протолкнуться здесь будет.
– Что же заставило стронуться вас с северов?
– А то и стронуло, что морозы зимние год от года всё крепче да лютее.
Усмехнулся понимающе Гридай.
– Это и мы познали в пути своём тяжком