на руке. Так она умаялась.
Я дотащил ее до площади, где возвышался памятник главному русскому поэту и уже было повернул к кинотеатру, как рядом взвизгнули тормоза, щелкнула открываемая дверь и раздраженный голос произнес:
– Так вот вы где, значит, бродите!
Глава 3
Я оглянулся. Ого! Как ни странно – это оказался доцент Цыпкин. Голос у него командный прорезался.
– Ну чего смотрите? – ерзал он. – Быстро садитесь в машину!
– Вообще-то мы в кино собрались, – пробурчал я.
– В кино?! – заорал Русик. – Тут судьба открытия решается! Государственной важности!
Пришлось залезть в салон его «Жигуленка». Даже Маша не осмелилась возразить. Как только мы уселись, лингвист рванул с места.
– Что случилось? – спросил я.
– Что случилось, что случилось… – пробурчал тот, глядя прямо перед собой – на улице Горького даже в 1981 году было довольно плотное движение и приходилось быть начеку. – Случилось то, что материалы, которые ты привез, таки могут утечь за границу.
– С чего ты взял?
– С того, что ваша Кривошеина едет сейчас в Шереметьево-два!
– Откуда тебе это известно?
– От верблюда!.. Я следил за вашей подружкой от самой Третьяковки.
Вот тебе и Цыпкин! А ведь я его там и не заметил. Впрочем, он может в машине сидел, а на тачки я внимания не обращал. Где же, в таком случае, КГБ? Не может быть, чтобы они не вели «королеву постельных клопов». Скорее всего – ведут до сих пор, а лингвист только под ногами путается.
– И что, она сразу поехала в аэропорт? – спросил я.
– Не, петляла по улицам, в общественный транспорт не садилась… Я как только вы, Мария, простите не знаю вашего отчества, отдали Кривошеиной пакет, так сразу за ней и поехал…
– Ну, а откуда ты знаешь, что едет она именно в Шереметьево-два?
– Она сама сказала.
– Кому? Тебе?
– Мне. Стала голосовать. Я остановился. «Куда?» – спрашиваю. Она говорит: «В Шереметьево-два не подбросите?» Я говорю «Подброшу. Садитесь!» А она – «Ой, извините!», и не села ко мне. Я вылез из машины, капот поднял, вроде как с двигателем что-то, а сам краем глаза на нее посматриваю, как она прыгает, рукой машет. Тормознула «Москвичонок», села в него и поехала. Я – следом… Смотрю, вы идете…
– И когда это произошло?
– Минут десять назад. Она три с лишним часа по улицам моталась. Я все боялся, что зайдет куда-нибудь и отдаст пакет.
– Понятно, – буркнул я.
Мы миновали Белорусский вокзал и покатили по Ленинградскому проспекту. Справа и слева тянулись знакомые здания. Мы проехали метро «Динамо», миновали Путевой дворец Петра Первого, промчались мимо метро «Аэропорт» и «Сокол», свернули на Ленинградское шоссе.
Вершковой было интересно. В столице она была впервые, а потому крутила головой во все стороны. Так что, не пойдя