не сегодня. Здесь, вдали от цивилизации, мы не очень-то в курсе того, что происходит в штаб-квартире. Но мне кажется, что они увязли. Никаких улик, никаких подозреваемых.
– Чем, черт подери, мне заполнять газетные полосы? – с раздражением пробормотал я себе под нос.
– Снимок-то всяко можем сделать, – предложил Севед, до этого державшийся в сторонке, прекрасно понимая, что все это не по его профилю.
– Если мы будем столь оригинальны, что сделаем снимок полицейского возле таблички «Оцеплено», то, может быть, ты, Дан, любезно согласишься нам попозировать? – сказал я.
Ни Дан, ни Севед не уловили иронии в моем голосе и начали всерьез готовиться к съемке. Севед выставил расстояние и диафрагму и запустил агрегат. Дан поправил на голове пилотку, придав ей нужный угол, и принял самый решительный вид. В темноте мелькнула вспышка – снимок для первой полосы был готов.
Мы с Севедом вернулись к машине. Полулежа на переднем сиденье, я размышлял над тем, как подать имеющийся у нас убогий материал. Внезапно машина дернулась, и Севед громко выкрикнул:
– Черт бы тебя побрал!
Я догадался, что случилось нечто серьезное. Редактор семейной хроники не прибегал к крепким выражениям без особой необходимости.
– Чуть не сбили, – выдохнул он, снова обретя контроль за машиной. – Парень был в паре метров от капота.
– О ком ты? – спросил я, больше из вежливости.
– Крунблум, опять под мухой. Жаль, что социальщикам приходится возиться с такими типами.
– Второй день подряд квасит. – Я зевнул и снова погрузился в полудрему.
Две секунды спустя я заорал Севеду:
– Тормози!!!
Остановив машину, он в ужасе уставился на меня.
– Что делает Крунблум на этой дороге?
– Он живет тут неподалеку, – выдавил из себя Севед, в полной уверенности, что я спятил.
– Поворачивай, – проговорил я одним уголком рта, как делают опытные частные детективы. – Возьмем эксклюзивное интервью.
Хуго Сундин был не из тех, кто пропустит хорошую новость. Для заголовка на первой полосе он подобрал самый броский шрифт:
Я ВСТРЕТИЛСЯ ЛИЦОМ К ЛИЦУ С УБИЙЦЕЙ!
Никогда ранее первую полосу газеты не украшал портрет героя репортажа, пребывающего в столь сильном подпитии, как Крунблум. Одновременно я вынужден был внутренне согласиться с Кислым Карлссоном. Такие свидетельские показания вряд ли можно назвать образцом четкости и надежности.
Но что делать журналисту, когда правоохранительные органы молчат?
Севед Дальстрём сумел развернуть на узкой дорожке свою старенькую «Вольво», и мы догнали вихляющего велосипедиста. Выскочив из машины, я поднял руку, изображая сигнал «стоп».
– Не-не, меня вы больше не возьмете, – заявил, икая, Крунблум. – Я только что из полиции.
– Привет, – начал я, пытаясь изобразить товарищеский тон. – Мы не из полиции, мы из газеты, и с удовольствием послушаем, что ты видел вчера вечером на этой дороге.
Крунблум уставился на нас своими покрасневшими от хмеля глазами.
– Откуда,