до выхода на пенсию их обладателя.
– Да уж, как-то даже обидно, я бы хотел инструкторам показать, – вздохнул я, – как раз появилось время заехать, навестить.
– Ну, кто надо и так знает, – улыбнулся он, доставая из сейфа следующие вещи, – а вот это держи, носи с гордостью.
Он передал мне документы на значок «Мастер спорта международного класса СССР» и сам знак.
– Спасибо, – прикрепил я его себе на грудь, – не орден, но всё равно приятно. А, да, раз такое дело, – опомнился я, доставая из кармана заграничный паспорт, переданный мне Игорем, – сможете поставить разрешение на выезд?
– Это от Щёлокова? – спросил он, забирая документ.
– Ну, я сам этим точно не подрабатываю, – развёл я руками.
– Ладно, проверим, пришлю весточку, – сказал он, – поговори с Ирой, я как найду врачей, назначим встречу.
– Спасибо, Виталий Валентинович, – улыбнулся я, поскольку впервые за долгое время узнал наконец его имя.
– Ваня, для тебя по-прежнему товарищ Белый, – погрозил он пальцем.
– Ладно, – попрощался я с ним и пошёл на выход. Пропуск у меня был сюда постоянный, его не стали аннулировать после Олимпиады, так что сопровождающий больше не требовался.
– Иван! – позади внезапно раздался строгий женский голос, который я узнал, поэтому ускорил шаги.
– Добряшов!
На мою беготню стали обращать внимание, поэтому пришлось замедлить шаги и предстать перед взглядом разъярённой фурии.
– Лена, – не очень искренне улыбнулся я, – как же я не рад тебя видеть.
Она открывала рот, закрывала его, словно пыталась сказать много чего, но окружающие люди не давали ей этого сделать.
– Какая же ты скотина, Добряшов, – наконец она подобрала нужные слова, – у меня из-за тебя большие проблемы были. Не мог по-хорошему сказать, что ли?
– Так я решил озвученную тобой проблему. После твоего отъезда Денис стал как шёлковый! Работал и ни на что не отвлекался.
Она пристально посмотрела на меня, словно ища хоть каплю раскаянья, но его не было и в помине.
– Редкостная свинья, – наконец заявила она, повернулась и пошла, гордо виляя подкачанной попкой.
«Так, Никита, стоять, – я заставил отвести от неё взгляд, – у тебя уже есть девушки, куда ещё одна».
Поэтому, повернувшись, пока она не передумала, я пошёл быстрым шагом на выход. С такими новостями я сразу же направился на квартиру, которую мы снимали, и рассказал их Ире. Девушка сначала испугалась, что я выложил всё в КГБ, но мне удалось её убедить, что для них всё зашло слишком далеко, чтобы можно было это списать на случайности или неприязнь высшего руководства страны. Я сам был не настолько значимой фигурой, чтобы ради меня подставлять внедрённых агентов, как это произошло в Мексике, а это значило, что за этим стояло что-то ещё, многие люди в КГБ не были дураками. Мы с ней договорились ничего не говорить о делах в интернате и уходить от всех вопросов, не касающихся проблемы конкретно с Пнём. Мои секреты должны