из соцсетей, так что мы держимся от них подальше. Одной простой фразой Эдди Бишоп дал мне понять, что со знанием дела следил за мной. Он здесь главный, и он знает обо мне все. О Марке. И о нашей жизни.
Я не спешу с ответом. Он меня проверяет. Не хочу сделать неверный ход в самом начале игры.
– Как я понимаю, мы оба провели расследование, мистер Бишоп. Вы нашли что-нибудь интересное?
В моем прошлом нет ничего компрометирующего, ни одного скелета в шкафу. Я это знаю и все равно чувствую себя слишком на виду, ощущаю угрозу. Это его демонстрация силы, словесная точка невозврата. Он дает мне понять, что, несмотря на семь лет за решеткой, все ниточки до сих пор у него в руках. Не будь он настолько прямолинеен с самого начала, я бы пришла в ужас.
– Весьма обнадеживающее, я бы сказал. Ты меня прям успокоила, родная. Осторожность никогда не помешает, – говорит он.
Эдди решил, что я неопасна, но хочет, чтобы я знала: он за мной следит.
Я продолжаю. Встаю, распутываю телефонный шнур и перехожу к делу.
– Спасибо, что согласились принять участие в фильме. Я очень ценю ваше согласие и хочу, чтобы вы знали: я собираюсь проводить интервью настолько прямо и непредвзято, насколько смогу. Никаких двусмысленностей, я не буду пользоваться вами в своих целях, просто хочу рассказать вашу историю. Точнее, дать вам возможность рассказать ее самому. Как считаете нужным.
Надеюсь, он понимает, что я говорю всерьез. В прошлом ему наверняка не раз пытались подсунуть фальшивку.
– Знаю, милочка. Как думаешь, почему я сказал тебе «да»? Такие, как ты, в наши дни редкость. Только не подведи меня, хорошо?
Он держит секундную паузу, позволяя мне проникнуться сказанным, а затем снимает напряжение, переходя на более легкий тон.
– Ладно, так когда начнем?
– Ну, интервью запланировано на двадцать четвертое сентября, до него еще примерно два с половиной месяца. Затем, в первых числах декабря, вы выходите на свободу. Мы сможем назначить дату съемки ближе к этому времени. Вы не против, если мы снимем вас прямо в день освобождения? – спрашиваю я.
Теперь, когда все мои планы начинают осуществляться, я в своей стихии. Если нам удастся заснять в формате минимального вмешательства само освобождение Эдди, это будет нечто.
Он отвечает мягко, но решительно:
– По правде говоря, девчуля, мне эта идея не по душе. День будет довольно насыщенным, как ты понимаешь. Может, через пару дней после, хорошо? Подойдет тебе такое?
Переговоры. Он готов предлагать свои варианты – определенно хороший знак.
– Конечно. Разберемся по ходу дела. У вас есть мой номер, так что свяжемся ближе к дате. Без проблем.
Кошка, выгнув спину и опустив голову, крадется по ограде назад.
Эдди откашливается.
– У вас есть еще какие-либо вопросы по поводу интервью или расписания на данном этапе, мистер Бишоп?
Он смеется.
– Нет, думаю, на сегодня хватит, солнце, разве что попрошу называть меня Эдди. Рад, что наконец удалось пообщаться, Эрин, после того, как столько