target="_blank" rel="nofollow" href="#n_60" type="note">[60].
Названные авторы, на наш взгляд, связывают виктимность исключительно с субъективными качествами индивида и игнорируют детерминационную роль жизненной ситуации, в которой личная предрасположенность реализуется. Как справедливо отметила В. С. Минская, «совокупность качеств, характеризующих жертву, способствует ее виктимизации лишь при взаимодействии с другой совокупностью личностных свойств, характеризующих преступника, причем при наличии определенных объективных обстоятельств»[61].
Игнорирование данных обстоятельств приводит некоторых авторов к признанию существования «прирожденных» жертв преступления. Так, немецкий ученый Ф. Экснер утверждает, что «во многих преступлениях жертва, черты ее характера, ее телосложение играют решающую роль в зарождении преступной ситуации»[62]. Развивает эту мысль Ганс фон Гентинг: «Жертва преступления во многих случаях вводит в искушение преступника. Если мы считаем, что есть прирожденные преступники, есть и прирожденные потерпевшие»[63]. Данную позицию нельзя признать верной, поскольку она сводит индивидуальную виктимность к некоей фатальности, неизбежности причинения вреда преступлением.
Д. В. Ривман и В. С. Устинов рассматривают индивидуальную виктимность как совокупность личностных и ситуационных компонентов. При этом под личностным компонентом они понимают «способность стать жертвой в силу определенных, присущих индивиду субъективных качеств», а под виктимологическими предрасположениями (ситуативными компонентами) – «социальные, психологические, биофизические качества, повышающие степень уязвимости индивида и проявляющиеся в большей мере активно»[64]. Индивидуальная виктимность, по их мнению, представляет собой обусловленное наличием преступности состояние уязвимости отдельного лица, выражающееся в объективно присущей человеку (но не фатальной) способности стать жертвой преступления. Реализованная преступным актом или оставшаяся в потенции, эта уязвимость зависит от субъективных и объективных предрасположений и в конечном счете выступает как неспособность противостоять преступнику, определяемая совокупностью факторов, делающих ее объективной (не зависящей от жертвы) или оставляющих ее на уровне субъективного «нежелания» или неумения[65].
В приведенном определении имеется одно существенное противоречие: авторы особо подчеркивают, что способность стать жертвой преступления не является фатальной, а в последующем говорят о том, что виктимность – это объективная (не зависящая от жертвы) неспособность противостоять преступнику. Но если виктимологическая уязвимость не зависит от потерпевшего и при этом не является фатальной, то от чего (или кого) она в конечном итоге зависит? На этот вопрос ответ не дается.
Вместе с тем Д. В. Ривман и В. С. Устинов выделяют два уровня индивидуальной виктимности:
– виктимность как таковая, обусловленная субъективными качествами